Обреченный на жизнь

Утром Юле привезли ребенка. Ей сказали, что его можно будет ненадолго брать из детского отделения в палату и возвращать для кормления. Крошечный сверток в клетчатом одеялке наполнил пространство палаты новой болью. Окончательным осознанием всего случившегося с ними. Мальчик изредка кряхтел во сне и морщил маленькое личико. Редкий светлый пушок на его макушке был таким мягким… У Вити был такой же белобрысый хохолок. Вот он. Такой реальный, настоящий, теплый комочек. Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к его внешности? К его особенности? Возможно когда-нибудь. Пока не могла. Было не по себе. Кривая изломанная линия верхней губы и носа неизменно стягивала внимание на себя. Юля ругала себя, но ничего не могла поделать с этим. Наверное, она ужасный человек, раз болезнь сына вызывает у нее такой шок. Он пробыл у нее почти два часа, а она так и не смогла заставить себя спокойно посмотреть в лицо сыну.

Персонал роддома тоже не мог. Все таки, они тоже не каждый день видят таких детей.

Уборщица, моющая палату, старательно шоркала пол тряпкой, старалась не смотреть на кюветку с новорожденным, но ничего не могла поделать с собой. Нет -нет, да и мазнет взглядом по лицу ребенку словно бы невзначай. Юля не выдержала. Развернула ребенка так, чтоб его лицо было не видно. Чертова прозрачная кюветка! Уборщица смутилась, покраснела и поспешила закончить уборку.

Постовая медсестра, принесшая Юле баночки для анализов на следующее утро, тоже старалась делать вид, что не замечает в ребенке ничего странного.

Юля остро осознала: так будут смотреть все и всегда. Хоть Юля и не видела, но пока ее сына везли по коридору к ней в палату, наверняка на него так смотрело все отделение. А женщины в палатах уже, наверное, перешептываются о нем. Мол, как не повезло кому-то…

Вскоре ребенка забрали в детское и Юля начала готовиться к разговору с мужем.

Морозов позвонил сам почти в полдень. Наверное, отсыпался после вчерашней попойки.

С первой же фразы Саши разговор пошел совсем не так, как планировала Юля.

– Ты чего матери хамишь?

– Я?

– Ты! Почему она мне звонит и жалуется, что ты ее оскорбляешь?

– Чем я ее оскорбила? Это она…

– Юля, ты забыла, как она выручала нас, когда родился Витя? Она не заслужила такого отношения к себе. Твоя мать, в отличие от моей, не сильно стремилась помогать.

– Моя мать живет на другом конце страны! И она приезжала к нам.

– Раз в год на три дня?

– Не на три дня, а на месяц.

– Моя мать вон переехала сюда вслед за нами.

– Лидия Павловна была одинока, а у моей мамы – семья, хозяйство. Саш, давай не будем больше выяснять, что сделала твоя и моя мама.

– Давай, – тон голоса Морозова ощутимо снизился и стал почти спокойным.

– Саша, мне сегодня Володю привозили.

Твердая многотонная тишина опять повисла камнем на шее.

– В моей квартире его не будет

– В нашей!

– Квартиру выдали мне, как военнослужащему. Я ее заслужил.

– А я по-твоему не работала?

– И много ты заработала? – язвительно сказал Саша и ссора пошла по новому витку. Когда они разучились говорить по-человечески?

– Да. Твоя работа, хоть и мелочь, а копеечку в семью добавляла. А теперь и этого не будет! Если ты заберешь его домой, ты не сможешь больше работать! Это ударит по всей семье!

– Можно маму мою попросить о помощи.

– У твоей матери инсульт был два года назад. Какой из нее помощник?

– Она оправилась почти полностью.

– Ну, вот приедет она, где будет жить? С нами в нашей двушке? На кухню ее спать положишь? И сколько она пробудет? Месяц? Это не поможет. Наоборот, создаст всем кучу неудобств. Или ты к ней поедешь вместе с ребенком? А Витьку бросишь? С собой его забрать тебе не дам. Ему поступать в следующем году. Нечего его дергать в эту глушь, где живет твоя мать. Там даже школы нормальной нет, не то, что университета.

– А если Володю к ней? К маме, – Юля выложила последний вариант, который у нее был. Если Саша не хочет видеть больного ребенка в их доме, то увезти его на Дальний Восток к маме казалось приемлемым вариантом. Временно, пока Саша не оттает. Все ж не с чужими людьми. И навещать его можно будет.

– И будешь мотаться к нему каждый месяц? Нет, Юля. Так не пойдет! А деньги на это где брать будешь? И потом, его нужно будет на что-то содержать и лечить, а с кого твоя мать будет требовать денег на это все? С меня! Давать тебе деньги в ущерб себе и нашему сыну я не намерен.

– Саша, ну как я его брошу? Он ведь такой маленький! Как я смогу так жить?!!

– А я?!! Я смогу так жить? Думаешь мне легко? – голос Саши резал слух, а слова кромсали душу. Юля закрыла глаза, молча принимая на себя шквал его ярости, боли и ужаса. – Подумай хоть раз в жизни не только о себе и своих желаниях! Я не для этого горбатился всю жизнь, зарабатывал себе авторитет, чтоб спустить все сейчас. Я собирался поступать в академию генерального штаба. Там нужна идеальная репутация! Это высший офицерский состав! Элита вооруженных сил! Что там скажут, когда узнают, что у меня сын даун? Это конец всему, к чему я стремился, Юля! Ты понимаешь?

– То есть чин генерала важнее, чем твой сын?

– Не передергивай!