Обречены и одиноки

И только я собиралась выдать ему очередную гадость, как мой рот уже был занят. Неимоверной крепкой хваткой прошлись его руки по моей талии и крепко прижали к себе. Тело Прайма Кириниона холодное, но дыхание горячее. Обжигающее мысли и мое тело. То пульсирующе и порывисто, то медленно и протяжно, то жадно и глубоко… Поцелуй длился и длился. А я даже не сопротивлялась. Ладони мужчины сжимали так сильно, почти на грани с болью, что в сознании все перемешалось, не позволяя думать уже ни о чем другом. И это было так… по-другому. Не так, как вчера. Не так, как прежде с Архом. Так, как хотела именно я. Он прикасался пальцами к уголкам моих губ, прикасался своими губами к линии шеи, проходился легкими, обещающими большее, поцелуями вдоль линии декольте, вновь возвращался к губам. Прижимал к своему телу, не давал отстраниться ни миллиметр. Опомнилась я лишь тогда, когда поясницы коснулся край обеденного стола. Сама не поняла, когда это мы успели добраться до него. Доли секунды хватило, чтобы супруг стянул с поверхности рядом стоящего предмета мебели скатерть вместе со всем, что на ней было. Ткань пала на пол. Упали тарелки, разбились бокалы и, наверное, что-то еще… Я не помню. Я помню лишь черный, словно сама Бездна взгляд, который уже успел поглотить рассудок, утверждая что-то новое… беспредельное и неведомое мне ранее никогда… Его губы приподнялись в легкой улыбке, а во взгляде промелькнул отблеск предвкушения. Мужчина уже не сдерживал себя. Он впился в мои губы с новой силой, не давая опомниться и пойти на попятную. Руки обхватили чуть ниже талии и приподняли вверх, чтобы усадить на покрытую лаком поверхность. Своим корпусом он наклонился вперед и тем самым отклонил меня назад. Прохлада дерева коснулась спины, вызывая новый шквал эмоций, смешивающихся с разжигающимся внизу живота пожаром. Пальцы прошлись по моей шее, останавливаясь в районе затылка и притягивая к губам. Последовал еще один долгий, умопомрачительный, страстный и пробуждающий безграничную истому поцелуй.

– Скажи, Аэлин, – прошептал супруг едва слышно. – Скажи.

Вот теперь-то до меня дошло, что конкретно он хотел услышать. Это отрезвило.

– Не надо, – ответила тихо.

В этот момент я саму себя проклинала за сказанное. И хотелось, чтобы он не слушал, а только продолжал, но сказанного не вернешь. В черных глазах на мгновение промелькнула растерянность, но тут же исчезла. Киринион поднял лицо и прошелся указательным пальцем по моей щеке, а улыбка на мужском лице стала горькой и даже немного печальной.

– Зов плоти, смешанный с чувством вины – еще не любовь, Аэлин, – сказал он укоризненно.

– Я не чувствую за собой перед Вами никакой вины, – ответила безотчетно.

Даже на «Вы» перешла от нервного перенапряжения. Каждая мышца в теле была напряжена и ныла, мечтая заполучить желаемую разрядку.

– А я сейчас говорю не о себе, – улыбнулся Прайм снова ласково, проходясь тыльной стороны ладони по моим еще не остывшим губам. – И не только о тебе. Ты и сама знаешь, о ком я. В глубине души ты всегда это знала. Только вот я не пойму никак, почему даже самой себе не можешь признаться?

Ни в чем признаваться, ни себе, ни тем более уж ему, я не собиралась. А собиралась я встать со стола. Только он не позволил. Неожиданно оказавшаяся тяжелой рука Кириниона опустилась в районе солнечного сплетения, прижимая меня обратно к поверхности дерева.

– Скажи, Аэлин, – потребовал он.

– Иди ты… – возмутилась я.

Дышать и без того было трудно, а теперь так и вообще мало возможно.

– Лесом? Через Гондурас? – елейно поинтересовался супруг.

– В Бездну. Ты же уже знаешь дорогу, – вышла из положения я.

Тьма в глазах Прайма Кириниона вышла за пределы зрачков.

Твою ж… Вселенную!

– Только вместе с тобой, – прошептал он.

И вот почему я уверена, что он не шутит?!

Ладно, будем играть по твоим правилам, вредный правитель закрытого мира… Улыбнулась. Нежно провела по его щеке. Встретила настороженный взгляд. Улыбнулась еще раз. Чуть приподнялась, обхватывая его за шею. Исходно приоткрытыми губами прильнула к его губам. Потянула мужчину вниз, позволяя придавить себя немалым весом его тела окончательно. Напряжение в лице Прайма спало, он ответил на поцелуй. Жарко, жадно, страждуще, призывая родиться новым чувствам и эмоциям.

Благо стол позволял своей шириной, я повернула мужчину сначала в бок, а затем и перевернулась сама, беря положение сверху в нашей новой позиции. Чуть прикусила его губы. Провела кончиков носа вдоль линии подбородка, едва прикоснулась к губам своими, а потом, так, чтобы он мог не только услышать, но и прочувствовать всю глубину каждого звука, тихонько поинтересовалась, озвучивая вслух мысль, возникшую еще вчера:

– Мне вот интересно, а что будет, если вырвать вам сердце, потом отделить вашу чудную голову, увенчанную столь дивным артефактом, и расчленить ваше бренное тело на маленькие кусочки?