Обречён любить тебя

Когда парашют раскрылся, их мягко дернуло вверх. Джамбо умело управлял куполом, не давая стропам перехлестнуться, и отсоединяя страхующий прибор запасного парашюта. Сам Антон просто смотрел, чувствуя себя настоящей птицей. Затем посмотрел вперед и краем глаза заметил движение сбоку. Влад или Милана? Откровенно говоря, ему было все равно. Тишина, вокруг огромный простор — ему совсем не хотелось думать.

В какой-то момент горизонт вдруг резко «прыгнул» вверх. Значит, до земли оставалось не более десяти метров и нужно было приготовиться. Он сгруппировался и прижал подбородок к груди, глядя на ноги.

Вопреки всем опасениям, приземление вышло достаточно мягким. В какой-то момент Татошка почувствовал твердую землю, а затем они с Джамбо рухнули на бок. Некоторое время Канарейкин лежал, не способный двигаться и оглушенный после такого удивительного полета. Над головой шелестели раскидистые ветви высоких деревьев, от сочной зелени буквально слепило глаза. Едва Джамбо зашевелился, Татошка очнулся и принялся подниматься, помогая кенийцу расцепить их.

— Земля-а-а! — заорал кто-то дурным голосом, и Антон повернул голову. В нескольких метрах от него вокруг кустарников бегал перепачканный в грязи Влад, пока невозмутимый Илеас складывал парашют. Периодически он падал на колени, бился лбом о высокую траву и истошно орал:

— Я жив, мать вашу!

Канарейкин покрутил пальцем у виска, расстегнул куртку, стянул перчатки и оглянулся, ища взглядом Милану.

— Добро пожаловать в долину Омо. Мы в национальном парке Маго, — услышал он ее веселый голос и обернулся. Она осторожно шагала вперед, таща за собой не собранный до конца парашют.

Антон огляделся вокруг и вдруг улыбнулся, интересуясь:

— Здесь тоже живут обезьяны-воришки?

Боярышникова хмыкнула и наклонила голову.

— И дикие племена.

Татошка шагнул вперед, желая обнять ее, как вдруг очередной вопль Влада заставил его остановиться.

— Ой, какая красивая веточка… А-а-а-а! Змея!

Глава 21. Страсти в долине Омо

Россия, Москва

— Прекрасно выглядите, Кира Владимировна. Статус жены мэра определенно украсит вас. Если ваш супруг, конечно, победит.

При взгляде на Марата Донского у жены Павла Канарейкина всегда возникало одно чувство — брезгливость. Он напоминал ей скользкую жабу, раздувшуюся от собственной значимости. Ни дорогой костюм-тройка на подтянутом теле, ни стильная прическа с легким проблеском седины в темных волосах, ни модная «козлиная» бородка не делали этого человека красавцем в глазах Киры. Взгляд маленьких глазок неприятно поблескивал и по цвету напоминал болотную жижу, в которую можно было вляпаться по незнанию, да там же сгинуть.

Он улыбался, а сам готовил гадости. Чего только стоила недавняя попытка натравить всевозможные инстанции на их рестораны и кафе. Одни пожарные побывали у них раз шесть, и все время с какими-то жалобами. Ох уж эти новые законы о жестком контроле предприятий общепита. Будто бы они недостаточно душили бизнес очередными нововведениями.

— Благодарю, Марат Григорьевич. Мой муж — человек упрямый. Где не пешком, так на танке проедет, — сухо отозвалась Кира, делая знак рукой официанту. Роботов она не особо любила: бездушные создания даже у нее вызывали чувство опасения. Хотя умом Канарейкина понимала, что за ними — будущее.

Шустрый парнишка с красной бабочкой подскочил к ним с подносом и улыбнулся хозяйке вечера. Очередной благотворительный прием как нельзя кстати совпал с приятной датой — днем рождения Насти, единственной дочери четы Канарейкиных. Кира старалась сделать все по высшему разряду, привлекая к этому делу всех подруг. Свекровь Насти сейчас тихо обсуждала что-то с женой министра и подойти никак не могла. Жаль, Кире бы сейчас не помешала поддержка.

— Безусловно, вы правы. И для меня честь быть соперником такого уважаемого человека, — учтиво наклонил голову Марат, и Канарейкина чуть не цыкнула от досады. — Надеюсь, Павел Александрович не сойдет с предвыборной гонки.

— С чего бы? — вскинула брови Кира, делая глоток шампанского, но не ощущая вкуса.

Она устала. От каблуков болели ноги, платье казалось жутко неудобным и местами от швов чесалась кожа, от длинных сережек болели мочки ушей — хотелось просто вытянуть ноги и выдохнуть. Посидеть час в компании Паши, кота взять на руки. А вот кваканье этой жабы ей слушать точно не хотелось, тем более от следующих слов у Киры волосы на затылке зашевелились.

— Мало ли. Павел Александрович уже не молод, здоровье — дело такое. Чуть упустил, можно лишиться последнего, — улыбнулся почти искренне Донской, приподнимая бокал, и цокнул языком. — К тому же, я слышал, ваш сын сейчас за границей. Далеко, на другом континенте, который славится высоким уровнем преступности. Не дай бог.

— А вы не волнуйтесь, Марат Григорьевич, — протянула Кира, ослепительно улыбаясь, делая к нему шаг, — мой муж прекрасно себя чувствует. У него, знаете ли, стимул появился. Расхищение бюджета прекратить и показать людям, что чиновники — это не просто слово.