Обречён любить тебя

— Еба… — начал было Антон, прикрывая глаза и скрипнул зубами, продолжая стоять, пока Милана Боярышникова крепко обнимала его. — Господи, ты же уехала! Куда там? Милан, Париж?

— Приехала уже, — ничуть не смущаясь ответила Милана, отстранившись и игнорируя проявляемое им недовольство. — Правда, здорово? Теперь я еще долго буду в городе, — радостно хлопнула она в ладоши, подпрыгивая на месте.

— Вообще не рад, — огрызнулся Татошка, попытавшись обойти ее, но ничего не вышло. — И вообще я забыл о тебе. Новая девушка, а на вечер планы.

— Ничего нового, — пожала плечами Боярышникова. Хмыкнув в ответ и приблизившись настолько близко, что Канарейкин вжался в стену. От взгляда ее голубых глаз ему стало нечем дышать. Кровь вскипела, ладони вспотели, а ком в горле мешал нормально сглотнуть.

— Я же все равно единственная, — замогильным голосом выдохнула ему в лицо Милана, приподнимаясь на носочках. Она наклонилась вперед, а он еще сильнее вжался в стену.

— Прекрати так делать!

— А я ничего не делаю, ты сам, — беспечно мурлыкнула Боярышникова, подцепив его галстук, и потянула на себя, прикасаясь своими губами к его.

Все мысли, переживания и усталость мгновенно вынесло из головы. Канарейкин захлебнулся словами в попытке отрицать очевидное. Даже забыл собственное имя, возраст и даже о чем шла речь. Эта ненормальная на него всегда так действовал. Точно наркотик — Антона накрывало эйфорией, и весь остальной мир становился абсолютно не важен. Самое ужасное, что этого чувства он жутко боялся. Не зря, ведь вечерние планы, гонка, свидание с красавицей Ариной и даже ужин в духовке перестали иметь всякое значение.

— Скучал?

— Нет.

Антон врал, как и всегда. Милана же делала вид, будто верит. И в тот момент, когда он сам подхватил ее, позволяя обвить свои бедра ногами, обтянутыми джинсами. И когда поцелуй заставил обоих проигнорировать звонки на смарт-часы, голос робота-помощника, а также снести парочку ваз с полок в коридоре. Тех самых, что были авторскими и были частью композиции.

— Опять придется все клеить, — выдохнула Милана, расстегивая пуговицы его рубашки

— Новые на Ибее по триста баксов штука. Фигня, — отозвался Антон, хватаясь за края серой толстовки Боярышникой и забираясь под нее рукой.

Он обо всем подумает потом. Или завтра.

Глава 3. Килотонны нашей лжи

Россия, Москва

«Великолепно» — это слово Милана слышала за день уже минимум раз десять. Великолепным, по мнению ее матери, было все: веганский ресторан на Смоленской площади, анимационные рыбки, проплывающие мимо них, будто они находились в большом аквариуме. Безвкусные шторы цвета морской волны, пафосные лица официантов и безвкусная еда на маленьких тарелках. Милана смотрела на зеленое пюре из спаржи и брокколи, мысленно считая минуты, когда закончиться ежемесячная повинность «хорошей» дочери: обед с матерью.

— У тебя ужасные волосы, дорогая. Тебе стоит перекрасить их в мятный. Или платину. Знаешь, сейчас есть новая услуга «Экстраколор», когда твои волосы постепенно меняют оттенок в зависимости от кислотного барьера твоей кожи головы, — щебетала Илона Боярышникова, любуясь своим видом в зеркальном отражении их столика.

Бывшая «Мисс Москва», получившая свой титул еще в далеком две тысячи девятнадцатом году, стареть никак не желала. Благо современные методы косметологии не только продлевали молодость, но еще значительно минимизировали все риски. Сделала ряд процедур — десять лет ходишь красивой и без морщин. Наноботы, напичканные под завязку полезными веществами, делали всю работу. Несколько процедур, и женщине обеспечена вторая молодость. 

Поэтому Илона тщательно скрывала свой возраст. А всем журналистам говорила, что ей тридцать шесть лет. Почему никто не удосужился до сих пор задаться вопросом, пересчитав возраст дочери и матери, Милана не знала. Не рожала же мать ее в двенадцать лет?

— И кончик носа опустился. Эх, как жаль, что пять лет назад хирургия не достигла тех возможностей, что сейчас. Но он хотя бы не такой длинный, — отмахнулась Илона, пока дочь пила свой смузи из ягод годжи, ежевики и брюссельской капусты, выращенной на ферме в очищенной от тяжелых металлов среде. Во всяком случае, так утверждали в один голос официанты и рекламный буклет, который Милана мяла в своей руке.

— Губы бы подкачать. Жаль, конечно, что внешностью ты в отца. Тоже страшненькая. Правда, Глеб — мужчина, ему хорошо. Но, милая, нынешняя сфера красоты творит чудеса! В мое время такого не было, — с искренним сожалением в голосе, Боярышникова вздохнула и, зачерпнув чайной ложечкой еще немного зеленого пюре, размазанного по тарелке, отправила его в рот и зажмурилась от удовольствия.

Грудь, губы, ресницы, разрез глаз, форма носа, даже специальные заполняющие филеры в задницу, дабы избавиться от возрастной дряблости и целлюлита. Илона считала себя совершенством, однако продолжала создавать лучшую версию себя. Во всяком случае, так она говорила дочери. И параллельно каждый раз тыкала в ее недостатки.