Обречён любить тебя

Антон задумчиво прошел вдоль границы щита, осторожно подняв руку и чувствуя исходящие от него волны энергии. Большинство стел пали жертвами местного климата: ветер, дожди и солнце медленно разрушали камни. Часть просто раскололась на части, лежа грудой бесформенных камней среди сухой травы. Другие изрядно покосились, врастая в землю все глубже, пока беспощадная стихия стирала целый пласт истории высокоразвитой цивилизации, жившей задолго до образования государства Эфиопия. 

Одни говорили, будто мечи и знаки означали количество битв, которые прошел покойный. Другие считали стелы чем-то мистическим, будто в четких линиях скрыт сакральный смысл, камни — оставленные послания из прошлого.

— Красиво, — услышал Татошка, вздрогнув от неожиданности, и резко обернулся.

— И через десять-двадцать лет не останется ничего, — пожал он плечами, приводя в порядок сердцебиение. Присев на корточки, Канарейкин коснулся теплой земли, позволяя Герундию провести сканирование территории вокруг щита.

— Уровень заряда равен сорока процентам. Пожалуйста, не забудьте подключить смарт-часы к системе, — проскандировал электронный голос, выводя на цифровой экран карту местности за щитом.

Ничего особенного, обычная саванна с редкими клочками кустарников и деревьев. Древние стелы, несколько предупреждающих табличек. Спутник уловил движение неподалеку в небе — патрулирующие дроны, но не военные, как предполагал Антон.

— Все плохо? — вновь задала вопрос Милана, пристально глядя на Татошку. — Они готовят праздник, нас пригласили, как волонтеров, прибывших с гуманитарной помощью.

— Ты же понимаешь, что если нас поймают, то все закончится плохо? — вскинул брови Канарейкин, услышав вздох в ответ. — Милан, это не просто какие-то бандиты. Военные! Никто не станет разбираться, когда страна находится на грани политического переворота!

— Предлагаешь их бросить? — ошарашенно уставилась на него Милана, опуская руки. — Просто уехать и забыть? Ты в своем уме?

Она действительно не могла поверить, что услышала от Антона такие слова. Казалось, они только начали понимать друг друга. Достигли соглашения, Канарейкин перестал смотреть на мир через призму богатого мальчика. И вот снова жестокие, циничные фразы лились на голову охлаждающим потоком. «Мы не должны рисковать. Это проблема местных. В чужой монастырь не ходят со своей верой», — говорил Татошка, пытаясь образумить Боярышникову. Тряхнул за плечи и посмотрел в глаза прямым взглядом, заставляя отступиться от принципов.

— Я просто говорю о том, что стоит нам выехать за пределы Тиа — нас хватятся. У подполковника беспилотники, дроны, солдаты, роботы. Как ты представляешь себе побег из поселения, когда стоит сделать два шага, и нас через два часа найдут при помощи тепловизоров в любой яме, — твердо сказал Антон, и Милана дернулась, попытавшись вырваться из крепких объятий. Он заметил блеснувшие слезы в лучах гаснущего солнца.

Резко захотелось отступить в сторону, поскольку истерика внезапно напугала. Наверное, эти колебания отразились на лице самого Канарейкина, потому что  Боярышникова застыла и моргнула несколько раз, сдерживая рыдания.

— Милана, — начал было он, но она лишь покачала головой.

— Нет, я все понимаю, — с трудом выдохнула она, поворачивая голову к силовому полю и разглядывая темнеющие неподалеку стелы. — Действительно безумный план. Сбежать не получится, никто не даст даже пересечь границу.

Радость всколыхнулась в душе, но следующие слова припечатали Антона почти к земле и заставили ощутить неприятный привкус на языке. Стыд? Или что-то еще?

— Только я не собираюсь мириться с таким положением, — сухо ответила Боярышникова, глядя на него исподлобья. — Не хочешь помогать, так не мешайся. А лучше просто уезжай, дабы никто не посмел обвинить тебя в преступлении. Время есть, фургон свободен. Сама справлюсь.

Милана вырвалась из рук Антона, шагая обратно в сторону поселения и игнорируя крики вслед. Неприятно скребло на душе, ведь ссора вышла дурацкая. Кто такая Боярышникова, чтобы требовать от Татошки верности делу? Сама втянула в неприятности, теперь требовала помощи. Однако иногда казалось, будто Канарейкин понял. Начал разделять убеждения, хотел помогать. Или Милана просто приняла желаемое за действительное?

Тучи сгустились серым покровом над крышами домов, пока Боярышникова отчаянно кусала губу и шагала вперед, прорабатывая в голове план. Праздник в честь будущей помолвки должен был затянуться до завтра. Процедуру обрезания мать подполковника решила провести сама в присутствии родственников женского пола Амаккэлеч. Сейчас Влад крутился подле солдат и собирал информацию, которая могла бы помочь в побеге.

— Черт, — процедил Татошка, проведя ладонью по лицу и в ярости пиная камень.

Ведь только все наладилось в отношениях, как между ними вновь встала Африка и посторонние люди. Он искренне не понимал, почему Боярышникова так упрямилась. Можно было уехать, обратиться в консульство, международный суд — любое место, способное защитить семью Мэскэля. Возможно, удалось бы спасти его сестру от нежеланного брака.