Обречённые. Том 1

— С помощью специальных предприятий на Марсе создаётся атмосфера из «парниковых газов», что позволит «разогреть» планету до приемлемых для человека температур. Затем на Марс забрасываются вырабатывающие кислород бактерии и растения, и то и другое — генетически модифицировано и выведено под марсианскую почву и силу тяжести. Уже после этого планету можно было заселять. Но главная проблема — создание почв, пригодных для растений, и пастбищ. Её решили направленными мутациями земных видов растений и животных, отчасти — завозом почв с Земли, но главным образом — их созданием на Марсе: тут очень пригодились освоенные китайцами как раз тогда нанотехнологии и особые бактерии. Дефицит энергоносителей пополняли, создав плантации рапса и вырабатывая метан из отходов. Опять же, на Марсе открыли урановые рудники и запасы гелия. Разрабатывались космические корабли повышенной вместимости, способные доставлять на Марс миллионы переселенцев. Тем, кто отправится туда, обещали десять лет без налогов, амнистию по политическим преступлениям и отчасти — по уголовным, а главное, на них не распространялись законы об ограничении рождаемости. В добровольцах недостатка не было. С 2059 по 2087 годы Марс активно заселялся, тогда же его тихой сапой переименовали в Хань.

— А ваш Свободный мир… так и смотрел на всё это?

Мэтхен покраснел. Хоть и не он допустил историческую ошибку, недооценив противника, но это была его страна, частью которой он считался ещё позавчера.

— Аналитики не ожидали, что Китай вытянет программу в одиночку. Они ждали, что КНР придётся делиться подрядами, на Марсе появятся представители Запада. Предполагалось, что у Китая нет всех необходимых технологий, финансов не хватит. Но китайцы сделали эту программу высшим приоритетом, стержнем национальной экономики, даже отказались от замыслов по завоеванию Сибири, «подарив» её нам. Когда политики поняли, что к чему, было поздно: китайцы создали систему обороны Марса от вторжения, равно как и баллистические ракеты межпланетного класса «Гуанчжоу» с термоядерными боеголовками особой мощности. Оказалось, что держаться за старый Китай нет смысла. В 2085 году заключён Токийский договор, по которому Свободный мир гарантировал неприкосновенность планеты Хань, признавал её исключительно китайской, а китайцы обязались не вмешиваться в дела Земли. Дальше были договора об ограничении вооружений, о совместном освоении космоса, Луны… Впрочем, противоречия никуда не делись: Хань жаждет вернуть прародину, а мы хотим иметь базы на Марсе, и обе стороны — безраздельно владеть Луной.

— То есть повторяется то, что в двадцатом веке называли «холодной войной». У вас про неё ещё не забыли?

— Нет, но пытаются.

— Ну, ладно, Хань и Луна — это всё далеко. А скажи-ка, что про Подкуполье говорят? Ну, которое ещё Резервация…

— Ничего хорошего: что выродки вы и мутанты…

— Теперь надо говорить «мы», — мягко, но непреклонно возразил Отшельник. — Если ты тут оказался, значит, теперь с нами в одной лодке.

Мэтхен опустил голову: возразить нечего, особенно после встречи с «туристами». Даже если допустить, что он выберется — «туристы» народ небедный и влиятельный. Наоборот, его засудят за двойное убийство: попробуй, докажи, что они первые начали стрельбу. Не считая побега из места заключения — Резервации.

— Без разницы. Спор ведётся между сторонниками санации, то есть полного уничтожения Резервации со всеми её обитателями…

— Вот даже как? — покачал огромной головой Отшельник. — Впрочем, их можно понять: что-то омерзительное, чуждое, больное под боком, вдобавок и не думает дохнуть. А ещё?

— Ещё есть сторонники изоляции. Эти предлагают наглухо закупорить входы и выходы в Резервацию, установить силовой барьер вдоль границы — и запретить любое проникновение на территорию Зоны — кроме разведывательных беспилотников. За санацию стоят либералы, за изоляцию — консерваторы. Пока, хоть с оговорками, сильнее сторонники изоляции. Но либералы набирают силу. В какой-то момент могут попытаться.

— Могут попытаться, — эхом повторил Отшельник, погружённый в раздумья, он едва замечал собеседника. Похоже, ему и самому неохота признавать такую возможность — но он и не видел, почему бы им этого не сделать, и можно ли помешать. — Тогда скажи мне, как человек, живший за Барьером, что может к этому… подтолкнуть?

Вот уж и правда, вопрос вопросов. Тем более, совсем не праздный: если начнётся, под раздачу попадут все. А чтобы знать ответ, надо знать, что в головах у политиков. И особенно — у советника президента по делам Зоны, Сола Модроу. Но кое-что можно предположить.

— Проникновение, всё равно какими способами, подкуполян в Забарьерье. А если они начнут бесчинствовать, убьют кого-нибудь, ограбят — будет повод. Если пострадает Купол, и часть газов вырвется в атмосферу… Много чего, всего не упомнишь.

— Хорошо, Эрхард, я запомню. Постараюсь, чтобы повод не появился. Теперь позволь задать личный вопрос… Что будешь тут делать?