Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты

С октября 1936 года Штауффенберг учился в военной академии в Берлине. Там он написал статью «Отражение вражеских парашютно-десантных войск на территории своей страны», в основу которой была положена новая концепция ведения войны.

На глубокую статью молодого офицера обратили внимание генералы, заявившие, что у него большое, чуть ли не полководческое будущее. Его рост, телосложение, германская лепка лица привлекли внимание скульптора Людвига Тормелена. Он попросил его позировать и за это время узнал он нем много того, что позже выразил такими словами:

«Его не просто любили — он пробуждал энтузиазм и восхищение сразу и везде, где появлялся. Его жизнерадостность, позитивность по отношению к себе и окружающим были настолько заразительны, что передавались каждому, кто с ним встречался…

Житейские заботы, скепсис, сомнения — если они где-то проявлялись — рассеивались в его присутствии».

В качестве офицера штаба 1-й дивизии ротмистр Штауффенберг осенью 1938 года участвовал в кампании по захвату Судетов. После ее окончания он воскликнет, говоря о Гитлере: «Дурак идет к войне». Сам он таких войн не приветствовал, но быстрые военные успехи Гитлера его, как и других офицеров и генералов, впечатляли. Клаус отмечал в фюрере «военное чутье», что «этот человек — сын войны».

В 1939 году участвовал в польской кампании в звании обер-лейтенанта в танковой дивизии. Из Польши он писал жене Нине:

«Население невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйства Германии. Они трудолюбивы, послушны и нетребовательны».

Потом входил с войсками, легко покоряя Францию.

В мае 1940 года Штауффенберга, которого ценили руководители, перевели в организационный отдел генштаба сухопутных войск начальником подотдела регулярной армии, где он изучал опыт действующих войск. На этой должности он проработал почти 2 года, пережив многие события в Германии и на фронтах. Сталинградский позор Гитлера он приравнял к Версалю. Офицер, широко и глубоко мыслящий, понял, что Гитлер ведет страну к поражению. Он часто выезжал на фронт. Видел изнанку войны и понимал, что война вскрывает суть любого явления. Она вынуждает каждого человека стать самим собой. Война срывает маски и все расставляет по своим местам.

«Да, ни для какого другого дела мужчины не объединяются так быстро, как для убийства других мужчин, — размышлял он. — Первой жертвой войны становится правда». На фронтах в России он бывал не только в штабах, но и в окопах. Уже в начале войны с СССР свое выступление в военной академии он начал словами: «Нынешняя структура немецкого главного командования даже нелепее, чем та, какую мог бы изобрести вредитель», а продолжил: «Немецкие резервы стремительно истощаются… Возникла необходимость формирования добровольческих частей на Востоке, чтобы ими заткнуть фронтовые дыры… Огромные пространства России бьют по нам сильнее оружия».

Жителей оккупированных областей, если они не были убежденными коммунистами, он воспринимал как ценных союзников в борьбе против Сталина, в то время как Гитлер видел в них «недочеловеков», «людской мусор», «быдло» — представителей низшей славянской расы.

Российский большевизм он, как и многие его коллеги — офицеры, не воспринимал и относился к нему враждебно. Страх быть побежденными и в этой войне засел глубоко в его сознании. А провалы на Восточном фронте он воспринимал глубоко и дерзко начинал называть их причины. Видел он их в ослеплении Гитлера своей барбароссовской идеей. Но она давала сбои — вермахт отступал, Красная армия теснила германские войска.

* * *