Обрести бессмертие

Как обычно, Кэти Хобсон появилась на службе примерно в 8:50. Но вместо обычной веселой суматохи, сопровождавшей утренний кофе, сегодня царила какая-то мрачная атмосфера. Проходя через просторное конторское помещение к своему закутку, она увидела, что Шэннон, ее ближайшая соседка, плачет.

— Что-то не так? — спросила Кэти. Шэннон подняла на нее заплаканные, покрасневшие глаза и всхлипнула.

— Ты разве не слышала о Хансе?

Кэти покачала головой.

— Он умер, — дрожащим голосом сказала Шэннон и снова заревела.

Йонас, тот самый сослуживец Кэти, которого ее муж называл псевдоинтеллектуалом, как раз шел мимо.

— Что случилось? — тревожно спросила Кэти. Йонас провел пятерней по своим засаленным волосам.

— Ханса убили.

— Убили?!

— Угу. Похоже, кто-то вломился к нему в дом.

Тоби Бейли подошел поближе, вероятно, почувствовав, что к этой кучке сотрудников стоит присоединиться — кто-то еще не слышал всю эту историю.

— Так и есть, — вмешался он. — Ты знаешь, что он вчера не появился на работе? Ну и Нэнси Колфилд поздно вечером позвонила — его, я хотел сказать, жене, хотя сейчас, пожалуй, следовало бы сказать «вдове». Во всяком случае, это было в сегодняшнем утреннем выпуске «Сан». Панихида в четверг; всех желающих пойти на похороны отпускают с работы.

— Это было ограбление?

Йонас покачал головой.

— В газете написано, что полиция исключила ограбление в качестве мотива. По-видимому, преступник ничего не взял. И к тому же, — на лице Йонаса появилось несвойственное ему оживление, — по непроверенным данным, тело было изувечено.

— О Боже! — ошеломленно воскликнула Кэти. — Как?

— Ну, полиция отказывается комментировать факт нанесения увечья. — Йонас принял тот важный вид знатока, который так раздражал Питера. — Даже если бы они решили рассказать об этом, я подозреваю, что они все равно держали бы в тайне подробности, чтобы не допустить любых ложных признаний.

Кэти покачала головой.

— Изувечен, — медленно повторила она снова, и это слово прозвучало для нее как иностранное.

Амбротос, бессмертный двойник, спал.

Питер шагал. Однако было нечто необычное в том, как его ступни касались поверхности. Не так, как если бы он шел по траве или по грязи. Скорее как по резиновому покрытию теннисного корта. Лишь слабый намек на податливость опоры в тот момент, когда его ступни поочередно касались ее; едва заметная пружинистость добавлялась к походке.

Он посмотрел вниз. Поверхность была голубой. Он огляделся. Твердь, на которой он стоял, слегка изгибалась, уходя вниз по всем направлениям. Неба не было. Просто бездна, ничто, бесцветная пустота, отсутствие всего. Он продолжал шагать по слегка упругой, искривленной поверхности.

Внезапно вдали он заметил Кэти, машущую ему.

На ней был старый темно-синий жакет, который она носила в Торонтском университете. На одном рукаве было вышито «9Т5» — год, когда она окончила университет; на другом «ХИМ». Теперь Питер разглядел, что это была не сегодняшняя Кэти, а та Кэти, с которой он еще только-только познакомился: она выглядела моложе, на ее сердцевидном личике не было ни единой морщинки, черные волосы доходили ей до середины спины. Питер снова посмотрел вниз. На нем были потертые голубые джинсы — одежда, которую он не надевал лет двадцать.

Они зашагали навстречу друг другу. С каждым шагом ее одежда и прическа менялись, и после примерно каждой дюжины шагов становилось ясно, что она стала немного старше. Питер чувствовал, что у него выросла борода, затем она исчезла, неудачный и в свое время отвергнутый эксперимент, а затем, двигаясь дальше, он ощутил прохладу на темени, когда его волосы начали редеть. Однако через некоторое время Питер понял, что все изменения в нем наконец прекратились. Волос не убывало, тело не горбилось, суставы работали все с той же легкостью и плавностью.

Они все шли и шли навстречу, но вскоре Питер понял, что при всем при том они не приближаются друг к другу. На самом деле разделяющее их расстояние все время увеличивается.

Твердь между ними расширялась. Резиновая голубизна становилась больше и больше. Питер пустился бежать, и Кэти тоже. Но это не помогло. Они находились на поверхности огромного раздувающегося баллона. С каждой уходящей секундой площадь его поверхности росла, все дальше разводя их в разные стороны.

Расширяющаяся Вселенная. Вселенная огромного времени. Хотя теперь Кэти была уже далеко, Питер по-прежнему мог разглядеть все черточки ее лица, морщинки у глаз. Вскоре она уже не могла бежать, не могла даже идти. Она просто стояла там, на все раздувающейся поверхности. Она продолжала махать ему рукой, но Питер понял, что это превратилось в прощальный жест — ведь она не была бессмертной. Поверхность продолжала раздуваться, и вскоре Кэти скрылась за горизонтом, навсегда пропала из виду…