Обрести себя

– Норик, – сказала, я ему, я же не красивая, а ты такой… На тебя все девчонки засматриваются.

– Он посмотрел на меня и сказал:

– Ты, Соня, красивая девочка и улыбка у тебя светлая. Просто ты редко смеёшься. Потом взял меня и поцеловал, а я ему ответила. Это был первый поцелуй в моей жизни. Потом как-то я ему сказала.

– Норик, если ты хочешь, я с тобой туда пойду.

– Куда? – не поняла Таня.

– Был у нас радом со спортзалом сарайчик. Там маты лежали. Дверь во внутрь открывалась. Стоило ее изнутри доской подпереть, как никто войти не мог. Вот туда парочки и бегали. Однажды я даже видела, как наша биологичка с физруком туда пошли.

Норик тогда посмотрел на меня:

– А ты сама хочешь?

– С тобой, хочу! – ответила.

И ни на секунду об этом не пожалела и не жалею! Оказался Норик не только сильным, но и очень нежным. Вот так у меня, Таня, первый раз в жизни было.

– А у меня ничего и ни с кем, – ответила Таня.

– Даже с Димой?

– Нет, ни разу. Как-то так вышло… Завидую тебе.

– Не завидуй, потому что не знаешь, что потом было.

Мне Норик как-то рассказал, что его спрятали в детдоме потому, что у них в Армении большая разборка была между их семьей и греческой.

– Что значит разборка? – не поняла Таня.

– Конфликт криминальный, понятно? Ты, Таня, совсем жизни не знаешь!

– Так вот, как раз через неделю после этого, за Нориком приехали и забрали его. А еще через три дня, эти твари бандитские, меня поймали, в сарай заволокли и там изнасиловали.

Таня в ужасе посмотрела на Соню. Ее лицо было похоже на маску, искаженную гримасой боли и ненависти.

– Трое их было. Я особенно и не сопротивлялась. Понимала, что бесполезно, не вырвусь, только хуже будет. В самые страшные минуты о Норике своем думала. Когда они меня наконец-то бросили и ушли, захотелось мне там же, на месте удавиться. Я веревку какую-то нашла, петлю-удавку сделала, на край стопки матов забралась. Все думаю, сейчас мои муки и закончатся. Тут меня такая ненависть обуяла.

– Что ж? – подумала. Я буду в земле лежать, а эти сволочи водку жрать и вспоминать, как надо мной глумились? Я им отомстила, Таня. Страшно отомстила. Недалеко от нас в войну окопы были. Бандюки эти, там лазили, оружие искали. В развалинах штаб их был. Я тайник, где они оружие прятали, нашла и гранату одну украла. Они там же, в развалинах, костер разводили, картошку пекли, еду ворованную на кухне жрали и вино пили. Когда никого не было, я туда пробралась и гранату эту в кострище, в золу закопала. Стала ждать, но долго не пришлось. День всего прошел, как рвануло. Только они костер развели, так бомба моя сработала. Пятерых наповал. Трех насильников моих и еще двоих из их банды.

Соня замолчала.

– Господи…, – прошептала Таня.

Она с ужасом во взгляде посмотрела на Соню.

– А следствие? – наконец вымолвила Таня.

– Приехала милиция, нашли их склад оружия, в том числе и гранаты, я ведь только одну стащила, и подумали, что эти сволочи по своей дурости сами подорвались. Потом на похоронах говорили, какими они замечательными ребятами были. Я слушала, вспоминала все и мне выть хотелось. Затем мы диктант написали, что нельзя брать в руки опасные предметы и на этом все дело и закончилось.

– Из…извини, меня Соня, я…, у меня, все-таки, в голове не укладывается то, что ты рассказала. Если называть вещи своими именами, то получается, что ты…– убийца! Это ведь закон их наказывать должен.

Соня медленно повернулась и посмотрела на Таню.

– Закон… Я, как только в детдом попала, сразу убедилась, какой у нас закон. Только меня травить начали, как я к учительнице пошла. Думала, защитит. Наивная. Она на меня посмотрела:

– Ты, конечно, права, Соня, – сказала, но у детей естественная реакция на безродных космополитов.

Меня этой же ночью девочки излупили, а ведь никто не знал, что я к учительнице ходила. Получается, что она меня и сдала…

Соня замолчала и продолжила через минуту.

– С тех пор остервенела я, Таня. Нет, я их не убила, я их покарала! Они были законченными подонками, понимаешь? Об одном я жалею. Жалею о том, что их сразу насмерть убило. Лучше бы остались инвалидами, чтобы до конца жизни мучиться…

Соня затихла понурившись глядя в асфальт, потом повернулась и посмотрела на Таню.

– С того дня, я мужиков всех возненавидела. Люто возненавидела! Ни на кого смотреть не могла. Только когда о Норике начинала думать, вспоминать, как мне хорошо с ним было, меня отпускало.

– Прости меня, Сонечка. Не имею я права тебя судить! Я жизни совсем не знаю. Я-домашняя девочка, выросшая в тепле и уюте, окруженная любовью мамы и тети Поли, а ты…

– Что-то у нас с тобой, Танюша, веселенький праздник оказался, а? Ничего, все равно жить надо! Всем этим сволочам назло надо, правда Таня?!

Соня надела туфли и пошевелила ступнями.

– Знаешь, вроде бы полегче. Давай пойдем, развеемся, а потом ко мне. Я тебе кое-что почитать дам.

Подруги встали со скамейки, обнялись и медленно пошли в сторону аттракционов.

Глава восьмая

– Таня, знаешь, мне вообще-то по жизни не везет. Казалось бы, ну закончила я историко-архивный, что еще надо? Живи, радуйся, учи по написанному и не морочь себе голову.