Обрести силу

Они пробежали мимо длинного, казавшегося бесконечным, каменного стола, вокруг которого во времена расцвета клана с трудом умещались его члены. Свернули влево от огромного во всю стену зала очага, подпираемого высоченными колоннами, испещренными искусной резьбой по камню.

— Сейчас тут редко кто ест, — бросил гном, кивая на широкое полотно стола. — Дел стало очень много…, — продолжил он, как-то по-взрослому шмыгая носом. — Времени вместе собраться почти нет… А вот мы и пришли.

Он в очередной раз свернул в узкий ход, из которого волной плыли безумно вкусные и дурманящие запахи. Еще через десяток шагов и они оказались в просторной пещере с высоким потолком и несколькими большими и пышущими жаром очагами, возле которых крутилась невысокая седовласая гнома в сером чепчике.

— Ух-ты, сорванцы прибежали, — тут же заворчала она, едва увидела их. — Танум, ты это кажись. А с тобой кто?

— Это наш новенький, — гном вытолкнул торга вперед, давая рассмотреть его получше. — Владыка попросил ему все у нас показать.

— Вот и хорошо, — поняв, что безобразниками тут и не пахнет, гнома мгновенно превратилась в добродушную бабушку. — Давай-ка, садитесь. Сейчас вас накормлю, пока никто еще не прибежал…

Перед Валу положили деревянную тарелку, до краев наполненную маленькими кусочками чего-то белого. Сначала он даже подумал, что это такие грибы. Как-то ему довелось пробовать эти склизкие, пресные комочки и его чуть не вырвало.

— Ешь, чего смотришь? — прошамкал гном с набитым ртом, заметив, что тот с отвращением глядел на стол. — Это же pelmeshki! Видишь, как мешки, ме-шо-ч-ки. Это владыка придумал. Говорит, так вкуснее, — торг с видимым сомнением ковырнул грубо вырезанной ложкой один из таких комочков, который к к его удивлению возьми и прысни на него горячей и аппетитной жижей. — Ха-ха-ха-ха! — тут же заржал Гном, чуть не подавившись. — Кусай их! Эх ты…

Хотевший было огрызнуться в ответ подросток, вдруг замер. Его нос учуял какой-то безумно дразнящий пряный аромат.

— Кушай, сынок, кушай, — тем временем пожилая гнома погладила его по макушке, жалостливо приговаривая. — Совсем, смотрю, исхудал. Одни кожа да кости… Куда же мамка твоя-то смотрит? — ее тяжелая рука снова и снова ерошит волосы мальчика. — Ну что ты? — торга, едва подросшего мальчишку, все-таки «повело»… от всего этого: от доброжелательного отношения, тепла, чистоты и доброй, почти материнской заботы. — Бедняжка… Досталось смотрю тебе, — гнома заграбастала большими пропахшими ароматной похлебкой руками к себе и крепко обняла. — Ну, ничего, ничего… Все будет теперь хорошо. Глава о вас теперь позаботится. Колин, он такой. Никого и ничего не забудет.

Она подвинула тарелку ближе.

— У нас тебе понравиться, — подросток, все-таки распробовав, уже наворачивал пельмени; эти странные кусочки теста с нежнейшим варенным мясом и капелькой пряного бульона, показались мальчишке, привыкшему лишь к жаренному и вяленому мясу, да к кислому молоку, безумно вкусными. — Подожди-ка…, — матушка Шаша наклонилась чуть ниже. — Хм! Танум! — недовольным голосом спросила она. — Ты что же это, в мыльню его еще не водил? Негодный мальчишка! Как покушаете, чтобы мигом туда! — гнома уперла руки в бока и грозно посмотрела на обоих подростоков. — Понял меня?!

Чуть позже Валу смог познакомиться с этим зверем… Мыльня! Такого слова он раньше не знал и что за ним стоит даже предполагать не мог…

— Не знаю, как тебе, но мне это не понравилось, — пронырливый гном вел его какими-то обходными путями, через извилистые тоннели и полузаброшенные переходы; по его словам, так их не заметят какие-то «учителя». — Раньше у нас такого не было. А теперь все изменилось.

В какой-то момент Валу почувствовал, что в тоннеля стало довольно жарко. Под теплым полушубком с него просто ручьями стекал пот.

— Пришли, — гном толкнул в стене неприметную дверцу и они оказались в плену влажного тумана, который словно теплое и мокрое одеяло окутывал их с ног до головы. — Здесь моемся мы, — он подвел торга к стене и ткнул в незнакомый ему символ, изображавший странную монстрообразуную и явно мужскую фигуру. — Скидывай свое барахло, — и торг почувствовал, как его потянули за теплый плащ. — Снимай-же…

Валу уперся, не давая стянуть свой плащ. Ему вообще все это казалось это невиданной дикостью. Мыться по своей воле?! Как так?! Если попал под ливень и вымок с головы до ног или пришлось переправляться с одного берега реки на другой, это одно дело… Но чтобы по своему желанию лезть под струю горячей воды. Нет! Извольте!

У торгов с водой вообще было связано много суеверий, которые прямо увязывали ее и демонические силы. Вообще, считалось, что обливаясь, человек своими собственными руками смывает с себя удачу, которая уходит в землю и уже никогда не возвращается назад.