Обрести свободу у алтаря

— Даже если компанией будет управлять человек со стороны, она все равно будет принадлежать Коллиерам. Я найду надежного специалиста, который претворит в жизнь мой стратегический план. Когда Мэдди повзрослеет, «Коллиерс соуп» будет в полном ее распоряжении.

— Я… я не знаю, что на это сказать. Ты действительно пошел бы на это ради меня? Бросил бы работу, которую любишь?

Причем во второй раз.

— Пусть лучше у меня будет жена, чем компания. — Он взял в ладони ее лицо, и от блеска его глаз у нее защемило сердце. — Судьба дала нам второй шанс, Рози. Больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой.

Он придвинулся ближе и поцеловал ее.

— Что скажешь, Рози? Мы начнем все сначала?

Приняв ее молчание за согласие, он поцеловал ее снова.

Она хотела вернуться домой, и ее муж был готов исполнить ее желание.

Тогда почему на сердце у нее скребут кошки?

Глава 11

«Больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой».

Слова Томаса не выходили у Розалинд из головы. Они мешали ей получать удовольствие от ужина в романтической обстановке. Всякий раз, когда Томас улыбался, внутри у нее все сжималось. Она вот-вот получит то, чего хотела, но победа ее не радовала.

Ее не покидало ощущение, что часть истории по‑прежнему отсутствует.

На следующее утро она позвонила Ричарду, чтобы сказать, что она не может провести с ним целый день.

— Я думал, ты звонишь для того, чтобы пожаловаться на своего мужа. — Его тон был резче обычного.

— На самом деле Томас больше не ездил в офис. Он проводит с нами каждый день.

— Рад за него.

— Он правда старается быть внимательным и заботливым мужем и отцом.

— Главное, чтобы он продолжил быть таким после того, как снова завоюет твое расположение.

Розалинд тупо уставилась на ковер на полу. Она сидела в библиотеке у елки, а Томас и Мэдди находились в соседней комнате. Было бы так просто сказать Ричарду, что Томас собирается ради нее оставить работу, и положить конец его язвительным комментариям.

— Я позвонила лишь для того, чтобы сказать, что наш план отменяется, — сказала она вместо этого. — Я не хочу расставаться на целый день с Мэдди. Она все еще боится, что я могу снова исчезнуть.

— Может, посидим сегодня вечером в пабе?

— Только не сегодня, — ответила она, чувствуя себя неловко.

— Тогда, может, на следующей неделе?

— Не знаю. До Рождества остается совсем немного времени.

— Об этом и речь. Нам нужно поздравить друг друга с праздником и выпить за твое возвращение. Я надеялся, что мы сможем…

Перед внутренним взором Розалинд промелькнул образ.

Кафе на углу. Мэдди, рисующая на меню.

«Все проблемы исчезнут, если ты поедешь со мной…»

Боже, что она сделала?

— Розалинд? Ты еще на связи? — послышался в трубке голос Ричарда.

— Прости, я…

Она зажмурилась и увидела руку Ричарда, лежащую у нее на колене.

«В пятницу мы уже могли бы сидеть в самолете…»

Она убрала его руку. Ну слава богу.

— Мне пора идти, Ричард, — произнесла Розалинд, прерывая связь.

Она испытывала отвращение к самой себе. У нее есть муж. Как она могла позволить другому мужчине на что-то надеяться?

Ей нужно прилечь, обо всем подумать и решить, что делать дальше.

Направляясь в свою комнату, она услышала голос Томаса, доносящийся из детской, и заглянула туда. Томас сидел на стуле, склонившись над игровым столиком Мэдди. Зажав мобильный телефон между ухом и плечом, он катал между пальцами кусочки ваты.

— Скажи Мингу, что он получит такую скидку, о какой мы изначально договорились, — произнес он в трубку. — Если он будет упираться, отмени сделку. Мне все равно, сколько у него спа‑центров. Я не позволю, чтобы нам диктовали условия.

Он разговаривал по телефону еще несколько минут, уверенно называя по памяти количественные данные и одновременно с этим корча рожи, чтобы развлечь Мэдди. Прислонившись к дверному косяку, Розалинд наблюдала за ним.

— У тебя отлично получается, — сказала она, когда он закончил разговаривать по телефону.

Томас придвинул ближе к Мэдди кучку ватных шариков, затем протянул ей клей‑карандаш.

— Что? — обернулся он через плечо. — Отдавать распоряжения подчиненным или катать ватные шарики?

— Мы делаем открытку для Санты, — сообщила ей Мэдди. — Вата для бороды.

— Уверена, что ему понравится. А у тебя, Томас, отлично получается и то и другое.

Он широко улыбнулся, и Розалинд вдруг осознала, что он ее любит. Что он всегда ее любил. Она это поняла не умом, а сердцем.

Вдруг ей стало очевидно, как ужасно она себя вела после переезда в Лондон. Амнезия дала ей возможность взглянуть на ситуацию субъективно. Она увидела взрослую женщину, которая вела себя как капризный ребенок, вымещая свое недовольство из-за переезда и потери финансирования на своем муже. Вместо того чтобы попытаться понять Томаса, она жаловалась на него Ричарду Синклеру, позволяя ему настраивать ее против мужа. Все это было так несправедливо по отношению к Томасу.

— Ты не можешь уйти из «Коллиерс соуп», — сказала она ему.

Томас уставился на нее так, словно у нее выросла вторая голова.

— Что ты такое говоришь? Мы ведь обо всем договорились вчера.