Обретая Бога

— Вообще-то Богородица. Но тебе лучше думать, что это сделало правительство Греции.

Она приложила руку к щеке, как делали бабы на Руси перед тем как начать причитать от горя:

— Ох, вот, беда! Ладно, я поняла… Тебе и правда надо развеяться. Доконала тебя работа, ох, как доконала!

2

Спустя две недели, после ада бюрократических препонов Михаил вступил на Святую Афонскую землю. Какими-то правдами и неправдами он выбил себе неограниченное время пребывания на полуострове, а благодаря своим связям с ведущими клиниками Греции, получил долгосрочную визу в страну.

Однако на самом деле ему не так сложно было получить эти документы, как все это время скрывать бьющую через край веру в Бога, которая с полной силой обрушилась на него уже на следующий день после приема таблетки. Спасала только сила воли, благодаря которой он ничем не выдал себя перед женой и коллегами.

Ему хотелось выходить на площади и круглые сутки проповедовать Слово Божие, объяснять Марине, насколько он был неправ, когда убеждал ее в материальности мира, он мечтал обзвонить всех своих верующих пациентов и покаяться перед ними в своем скептицизме… Сначала он не делал всего этого, потому боялся опозориться — в нем говорили остатки рационального мышления. Но постепенно эта боязнь стала отходить на задний план. И вскоре он отбросил идею с проповедями, так как начал страшиться, что его обуяет страсть тщеславия. Такой духовной болезни он стремился избежать, а потому держал свою веру внутри себя и находил утешение лишь в мысленной молитве. Он твердил ее постоянно, умудряясь одновременно решать всякие дела и даже вести диалоги.

Но наконец, все мучения были позади. После пересечения границы монашеского государства, он быстро добрался до Пантелеимоновой обители, поговорил там с игуменом и, получив благословение на паломничество к горе Афон, приступил к реализации своей идеи, которая, вопреки его словам, не предполагала восхождения на вершину.

Заранее определив по карте самый безлюдный уголок на этой стороне полуострова, он отправился туда, оставив все вещи на попечение одного из русских монахов. Он не взял собой даже лекарств, так как решил, что целиком и полностью отдастся на милость Бога. Ему не хотелось ничего, кроме уединения. Он жаждал познать свою веру в тишине и спокойствии, следуя по пути исихазма — практики непрерывной безмолвной молитвы, безотрывной от аскетического образа жизни. Он осознавал, что нарушает множество веками сформированных правил, но не мог побороть свои желания.

Найдя, наконец, нужное место в каком-то овраге, он руками и обломками найденной доски вырыл землянку, соорудил из ветвей что-то наподобие двери, и наконец-то впервые за много дней позволил себе расслабиться и отдохнуть. Он лег на сырую землю и заснул. А спустя несколько часов проснулся, чтобы начать свое отшельничество с благодатью в душе и улыбкой на устах.

Шли дни. Он продолжал творить молитву. Он пил из ручья, а питался лишь растениями, в которых как врач разбирался достаточно хорошо. Он не анализировал свою веру. Он просто был в ней, был ее частью, был неотделим от божественного мироустройства. Ему не требовались такие определения как счастье, достижение цели, обретение смысла… Он хотел полностью очистить ум и сердце, и добиться, если конечно Господь будет к нему милостив, Богосозерцания. Зачем? Этот вопрос он себе не задавал.

Он не замечал дождей и ветров, не испытывал голода, не страдал от тесной и холодной землянки. Он не вел счет дням. И лишь природное чувство времени подсказывало ему, что он пробыл на острове чуть больше месяца.

3

— И что нам теперь делать? Его история не закончилась. Мы досмотрим ее позже? — этими словами Иван Петрович встретил внука, пришедшего обсудить их наблюдения.

Сегодня Алекс был одет в длинный халат из черного бархата. Он сел в кресло, манерно пригладил волосы и немного помолчал.

— Да, да… Дед, ты прав… Этот сюжет заслуживает того, чтобы вернуться к нему спустя несколько месяцев. Может, и увидим нечто впечатляющее. Кстати, Михаил меня порадовал. У него хотя бы появились мысли о каких-то активных действиях, он искренне желал читать проповеди… Но вот, пошел такой аскетической дорогой… А тебе он как? Понравился?

Иван Петрович удивленно посмотрел на внука. Понравился ли ему Михаил? Он не мог ответить на этот вопрос, так как с некоторых пор единственный человек, чья судьба его волновала, был сам Алекс. Что с ним происходит? Понятно, конечно, эти метаморфозы вызваны «Пси-фактором», но куда они его приведут? И вообще, во что теперь верит этот мальчик?

— Алекс, про Михаила мы поговорим чуть позже. Меня сейчас интересуешь ты. Скажи, откуда ты берешь деньги на эти странные вычурные наряды?

Внук провел рукой по рукаву: