Обретая любовь

Отложив миниатюру, Колин опять перечитал короткое письмо, а также сопроводительное послание от герцога. Как оказалось, отныне тот считал неприемлемой переписку между ним и его старшей дочерью? Почему?..

Тут в памяти Колина всплыла сцена того, как он сумбурно и восторженно признавался герцогу в своем желании заполучить в жены Лили, если той, конечно, понравится такая идея.

Вполне естественно, герцог не хочет, чтобы Грейс переписывалась с мужчиной, влюбленным в ее сестру.

Боже, каким же ослом он был! Даже хуже, чем ослом!

Между тем к нему подбежал и вытянулся во фрунт юный гардемарин.

– Сэр, только что получен новый приказ, – доложил он, стараясь сдержать учащенное дыхание.

Колин кивнул. И, обернув миниатюру шелковой тканью, спрятал в нагрудный карман. Он достанет ее позже. Он всегда снова и снова рассматривал творения Грейс, пытаясь различить все те крохотные мазки, что создавали в своем единении столь замечательные портреты. А этот был самым лучшим из всех присланных до сих пор.

И лишь в открытом море, когда его корабль рассекал волны, устремившись на перехват очередного рабовладельческого судна, Колин понял значение этой миниатюры.

Грейс подарила ему изображение той, к кому, по ее мнению, он имел наибольший интерес. Изображение Лили…

При этой мысли Колин едва не исторгнул за борт съеденное за завтраком. Зачем он вообще наносил те визиты? Ему не нужна Лили! Он даже не хочет смотреть на ее портрет, как бы очаровательно она на нем ни выглядела!

Последние годы Грейс оказывала ему значительную поддержку своими письмами – они уберегали его от сумасшествия и даже, возможно, от самоубийства. Многие его друзья, такие как Филипп, оставались вполне невозмутимыми среди крови и смертей и, не моргнув глазом, провожали в последний путь погибших товарищей, чьи тела отправлялись на дно океана. Но у Колина не получалось быть таким. После очередного сражения он в течение нескольких дней не мог нормально спать, а всплеск от сбрасываемых в воду трупов эхом отзывался у него в ушах.

Однако у него имелись письма Грейс, эти чудесные песни о совсем другой жизни, где смерть и кровь являлись чем-то нереальным.

Колину следовало сообщить ей об этом. И почаще писать. Однако, когда он брался за перо, в его сознании то и дело всплывали лишь образы умирающих – ну разве можно было рассказывать леди о подобных ужасах? И в результате он не писал ничего, убеждая себя, что ее, очевидно, не волнует его молчание, потому что она все равно продолжала слать письма.

В общем, первая проблема заключалась в том, что Колин – отъявленный идиот. А вторая – в том, что его корабль направлялся к берегам Сьерра-Леоне, и в Англию они вернутся не раньше чем через девять месяцев.

Пару дней спустя Колин вновь достал миниатюру, стал рассматривать, и у него вдруг возникло ощущение, что она написана не красками, а слезами. Лили улыбалась, но кисть художницы плакала. Колин стиснул леер ограждения. Его сердце пронзила боль, в глазах на мгновение потемнело.

В этом портрете присутствовала любовь. Самая настоящая, а не та братская привязанность, которую он испытывал к Грейс.

Грейс, конечно же, сможет без него обойтись. С той любовью, теплом и юмором, которые от нее исходили… Вокруг нее наверняка каждый вечер увиваются десятки мужчин.

За последние годы у Грейс, вероятно, было немало предложений. Она всегда довольно сухо писала о светской жизни Лондона, как видно, не захватываясь этой суетой, оставаясь сторонней наблюдательницей.

На бумаге она была неотразима, что, несомненно, еще заметнее при личном общении.

И все же в своем тщеславии Колин полагал, что с момента первого выхода в свет Грейс ждала только его. И будет ждать и дальше. Ему нужно лишь вернуться домой целым и невредимым. И тогда он женится на ней. Это самое меньшее, что он может сделать в качестве благодарности за ее замечательные письма.

Колин отмахнулся от внутреннего голоса, намекавшего на его непомерное самомнение.

Да, он сделает Грейс предложение, но не ради новых писем, а в благодарность за те, что уже получил. А также потому, что любит ее, любит по-настоящему.

Прошло еще несколько месяцев. Они по-прежнему болтались в море, дни и недели словно растворялись в пороховом дыму и потоках крови.

Однажды Колин получил уведомление об очередном вознаграждении. Экипаж его корабля был отмечен за отличную службу, и ему как капитану причиталась довольно весомая сумма. Это событие они с Филиппом, его первым лейтенантом, отпраздновали парой стаканов бренди из их скудных запасов.

Было и еще два письма: одно – от родителей, другое – от герцогини, написанное весьма изысканным стилем и в конце которого имелось несколько слов от герцога. Грейс не написала ничего.