Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

– Честно говоря, не думал, что справлюсь.

– Ничего страшного, я тоже думал, что ты не справишься.

С тех пор мы стали друзьями и конкурентами по совместительству. Каждый старался написать больше сценариев, чем другой. Каждую неделю мы соревновались в том, кто первый представит начальству готовый черновик. Он предложил поспорить, кто из нас первым напишет быстрее сценарий с нуля. Я с огромным трудом выиграл:

мне понадобилось восемь часов, а ему двенадцать. Иногда, чтобы оживить рабочий процесс и помешать работе, шедшей в кабинете напротив, мы устраивали между собой настоящие войны. Однажды, когда Ларри вышел на обед, я выкрал из его кабинета валик[58] от электрической пишущей машинки и спрятал его, оставив лист бумаги в машинке, чтобы он не сразу понял, в чем дело.

Вскоре я услышал, как Ларри вернулся в кабинет и уселся за стол. За скрипом стула послышались удары по клавишам его машинки: «Так-так-так». Потом наступила тишина. Стул скрипнул еще раз. В следующую секунду Ларри стоял в дверях моей комнатушки в облаке табачного дыма из трубки.

– А ну, отдай валик.

– К превеликому моему сожалению, я не знаю, о каком валике вы говорите, сэр, – сказал я, не поднимая глаз от листа бумаги.

Ларри вытащил зажигалку и кивнул на картинки из мультиков, которые я прикрепил к двери.

– Отдай валик, или я сожгу твой офис.

– Вы не посмеете.

Он щелкнул зажигалкой и поджег нижнюю картинку.

Пламя поползло вверх по двери. Я досчитал до десяти, пытаясь понять, как далеко он может зайти. Ларри стоял, как статуя.

– Ладно, сдаюсь, – сказал я и вернул валик. Ларри потушил огонь, развернулся и ушел.

Буквально через минуту ко мне заглянул Артур по дороге в кабинет после совещания. Остановившись, он посмотрел на паленые остатки картинок, и спросил: «Что тут случилось?»

– Ларри хотел спалить мой кабинет, – пожав плечами, ответил я.

– А, ну ладно, – сказал Артур и пошел дальше по коридору.

Вот так мы и жили.

Во время работы в Filmation я познакомился с Кэндис (Кэнди) Монтейро и Фреддой Роуз, которые управляли маленьким агентством, представлявшее интересы большинства сценаристов-мультипликаторов в городе. Все другие агентства в городе полагали, что терять на нас время не было никакого смысла. Когда Артур попросил меня поработать с оставшимися сценаристами-фрилансерами, оказалось, что почти все они были клиентами этого маленького агентства. Я неожиданно обнаружил, что раздаю свои замечания тем, кто мало чем помог мне, когда я только пытался научиться писать сценарии для мультфильмов. Многие из них пытались занять единственную оставшуюся штатную должность в Filmation и поэтому были весьма раздражены, когда увидели меня, сидевшего за столом перед ними.

Я БЫЛ ПРОСТО СЧАСТЛИВ ПОЛУЧИТЬ СВОЮ ПЕРВУЮ ПОСТОЯННУЮ РАБОТУ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ.

Как правило, с фрилансерами работали редакторы сценариев (их так и указывали в титрах), а не студийные сценаристы, но мне было все равно. Я был просто счастлив получить свою первую постоянную работу на телевидении.

Мы с Кэтрин жили вместе уже пять лет и редко говорили о женитьбе, так как все это время еле сводили концы с концами. Теперь же, когда ситуация более или менее стабилизировалась, все родственники как с моей, так и с ее стороны ждали от нас следующего шага.

В течение долгих лет я надеялся, что перерасту эмоциональную дистанцию между мной и здоровыми, нормальными взаимоотношениями, что придет день, и я почувствую себя свободным от травм, нанесенных мне в детстве, и смогу открыто выражать свою любовь и привязанность к кому-либо. Но этого так и не случилось. Я взрослел и все больше и больше отдалялся от этих эмоций. У французов есть поговорка: «Есть два типа влюбленных: те, кто целует, и те, кто подставляет щеку». Все годы я прожил заживо погребенным под второй частью этой поговорки, и ничего не мог с этим поделать.

Я никогда не считал себя человеком, который хорошо подходит на роль мужа, но Кэтрин была моим самым близким другом, я был глубоко благодарен ей за бескорыстную поддержку и всегда чувствовал глубокую вину за то, что она испытывала столько сложностей все то время, пока мы были вместе. Если я женюсь на ней, то смогу показать, как я ей благодарен за все, что она сделала для меня, и таким образом отдам должное всем тем жертвам, на которые ей пришлось пойти, и нашей дружбе.

Только спустя много лет, оглядываясь назад, я понимаю, что это были абсолютно неверные доводы в пользу женитьбы. Это решение стало причиной для очень необычного разговора с отцом незадолго до свадебной церемонии.

– Ты уверен, что хочешь этого? – спросил он меня.

– Думаю, да… Она прекрасный человек.

– Я не о ней спрашиваю, с ней все в порядке. Вопрос в другом: ты действительно хочешь навязать ей себя?

Пожалуй, это был единственный правильный вопрос, который он задал мне за всю жизнь.