Обретение дара (СИ)

Электростанции и всякие котельные отпадают сразу, нет смысла их тут ставить.

Верфи тем более, тут до устья реки, куда можно спустить, что-нибудь нормальное, далеко.

Кировский машинный завод? Выпускавший танки кв один, во время войны. Или как он там назывался до революции? Путиловский?

Нет. Он же тоже ведь какой-то тип из большевиков. Или не из большевиков? Там их было много, пока не начали расстреливать как врагов народа. Пойди запомни их имена.

Задумчиво почесав шею, я так и не вспомнил, кто такой этот Путилов. Плевать.

Так, или иначе заводы стоят в другом месте.

Пару километров на запад города.

Что было ещё в Санкт-Петербурге?

На ум приходили лишь музеи и памятники. Ну и Аврора.

Но её тут нет.

В месте последней стоянки, так точно.

Может, она и вовсе утонула во время Цумского сражения.

Сделав себе зарубку посетить библиотеку и вообще поискать исторические документы того времени. Я пытался вспомнить, чем ещё славился Санкт-Петербург и Ленинград.

На ум пришли конфеты и зефирки.

Конфетной фабрики имени Крупской.

Ну это даже не смешно.

Во всяком случае, ставить пищевой завод имени кого-нибудь, в таком районе, было бы несусветной глупостью.

Пнув, попавшуюся под ноги, пластиковую бутылку, я вздохнул.

Как было бы хорошо, быть нормальным попаданцем, с тридцатью тремя высшими образованиями, иметь научную, а лучше парочку, степень, по истории и написать вдобавок пару дипломов на этот исторический период. Чтобы по щелчку пальца, я мог вспомнить каждую мелочь того времени.

— Вот мы и пришли, — произнёс Козырёк, остановившись возле очередного полуразрушенного дома.

— Заводи, — произнёс я, осматривая дом.

От увиденных ранее, он отличался лишь цветом, то ли бежевый, то ли жёлтый.

От краски остались лишь несколько не отколовшихся мест, а цвет уже выцвел на солнце и времени.

Войдя внутрь, я чертыхнулся. Темно и тусклая лампа, висевшая посредине площадки, не давала нужного света.

Не обратив внимание, что парень и девушка перепрыгнули пару ступенек, я не заметил отсутствие этих самых ступеней и с громким треском рухнул на деревянный пол. Судя по провалившимся рукам я оставил в этом доме парочку новых дыр.

— Князь, ну что ж вы так… — с долей усмешкой произнёс Козырёк, помогая мне подняться.

— Мог бы и починить, в своём доме… — упрекнул я парня.

— Заходите уже, — нетерпеливо произнесла девушка, открывая дверь.

— Слушай, Козырёк. Ты бы хоть меня сестре представил, да и своё имя назвал. Неудобно же, — попинал я парню.

— Я Лёха. А сестра Анжелика, маму нашу Елизавета Петровна, кстати, звать.

— Понял.

Мы расположились в небольшой комнатке, усадив меня на просиженный и засаленный диван, Анжелика поставила на маленький столик кружки и принесла чайник.

Нужно было хоть в магазин зайти, что ли.

Не подумал. С сожалением промелькнула у меня мысль, пока я оглядывал скудную обстановку.

Выставив на стол, небольшую упаковку в пакетиках, в котором было три целых и четыре использованных, девушка с каким-то трепетом выложила на стол целлофановый пакетик с рафинированным сахаром. Там было кусочков десять — двенадцать.

От входной двери, раздался, трясущийся от волнения, женский голос.

— Никогда бы не подумала, что мой дом, этот дом, посетит настолько крупная фигура.

— Не вижу не одной причины, чтобы не познакомиться с мамой, людей согласных стать частью моего рода, — произнёс я, поднимаясь на ноги.

На пороге стояла женщина лет пятидесяти — шестидесяти, не лишившаяся своей природной красоты. Я был уверен, что в молодости, она могла затмить своей красотой любую девушку в империи. Лишь дешёвая одежда и место жительства, оставляла свой грустный отпечаток на ней.

Её проницательный взгляд зелёных глаз, будто изучал меня изнутри.

— И это вас не красит, молодой человек, — тряхнула она копной седых волос. — Вы Великий князь нашей империи и люди должны идти к вам, а не вы к ним.

Козырёк со своей сестрой, бросили на неё испуганные взгляды.

— Грош цена аристократу, который плюёт на своих людей. Величие рода достигается за счёт окружения, — пожал я плечами.

— Вы главное в высшем обществе такое не говорите…засмеют. Позора не оберётесь, — улыбнулась женщина, проходя в комнату.

— Мама! — воскликнула дочь.

— Не встревай в разговор взрослых. Это не вежливо, — строго произнесла Елизавета Петровна. Бросив на дочь взгляд.

— Они или смирятся с моей позицией… Или смириться. Других вариантов у них не будет, — ухмыльнулся я.

— Ваш отец тоже думал, что его мнение должно быть выше остальных. Как видите…это кончилось слишком плохо.

— Вы его знали? — нахмурился я от услышанного.

На что женьшина лишь бросила на меня лукавую улыбку и качнула головой на диван.

— Я знала слишком многих…Но это дела прошлого. Садитесь юный князь. Вода остывает.

Усевшись на диван и взяв из рук Анжелы стакан с заверенным новым пакетиком чая, я собрался было задать вопрос о прошлом женщины, когда в дверь заколотили.

Нахмурившись, я бросил взгляд на парня, смотрящего на мать.

Поймав мой взгляд, она, отставив чашку, вздохнула.

— Извините, это мои заказчики. Должны были принести новые вещи на ремонт. Сейчас я, быстренько.