Обретение дома

– Да, ваша светлость, вы ведь предупреждали, что неизвестно, насколько затянется совещание.

Князь кивнул и бросил взгляд на массивные напольные часы в углу, первые в этом мире, изготовленные под его руководством. Большие, с заводом с помощью гирек, шестерни в которых изготавливали методом отливки, а потом ручной доводкой. Старательно, но точность… В общем, и время показывали тоже… так себе. Иногда за день убегали на пять минут, иногда отставали, сказывалась плохая центровка шестеренок. Впрочем, в любом случае эти часы в настоящий момент являлись самыми точными в мире. Мастеров же, выполнивших заказ, настолько заинтересовал механизм, что они клятвенно пообещали сделать через полгода часы намного лучшего качества, чем эти. А князь в ответ пообещал, что если справятся, то он обеспечит их заказами надолго и даже закажет большие часы на башню в строящемся городе. Мастера прониклись и ушли в крайне задумчивом настроении.

Сейчас часы показывали без десяти десять… плюс-минус восемь минут. Завтра в полдень нанятый астроном, если день выпадет солнечный, снова установит точное время. А вот если солнца не будет, тогда погрешность накопится… Князь вздохнул. Местные не понимали его недовольство такой точностью часов, для них и она запредельно ненужная. Ну что такое двадцать минут, которые однажды набежали за неделю? Они время меряют даже не часами, а четвертями: утро, день, вечер, ночь. А, ну да, есть еще половины – первая половина утра, вторая; первая половина дня, вторая… В общем, весело.

Убрав все документы в сейф, князь вышел в приемную.

– Закрывай тут все, Абрахим, и можешь быть на сегодня свободным.

– А вы куда, милорд? Где мне вас искать, если что?

– По-хорошему, спать бы, но ведь Кнопка меня завтра живьем съест, я ведь обещал к ней зайти. Значит, либо у нее, либо сплю…

…Ага, пойдешь тут спать. Оказалось, что за те дни, что князь отсутствовал, девчонки умудрились сдружиться на теме пересказов историй с его родины, которые он в свое время рассказывал Аливии. Теперь они собирались каждый вечер у девочки и слушали их. Бедняга Корт, каково ему, единственному мальчишке в этом коллективе?

В общем, когда князь заявился к Аливии, там уже собралась вся честная компания в ожидании очередной истории.

– Вот! – Аливия тут же забралась к нему на колени и обхватила его шею, не давая сбежать. – Может, он что-нибудь новое расскажет. Ну, Володенька-а‐а‐а!

Князь вздохнул, потом все же заставил девочку перебраться с его колен на кресло рядом. Оглядел притихших девушек, похоже, историями они прониклись. Впрочем, а чего еще ждать? Знакомился он с местным творчеством: балладами и сказаниями. В массе своей высокопарный бред, где герои изъясняются таким слогом, что начни так говорить кто в жизни, его сочтут сумасшедшим. Причем считается, что чем более великие поступки у героя, тем высокопарнее он должен изъясняться. А в трагедиях пронзенный мечом коварного злодея в самое сердце герой, прежде чем умереть, разражался десятиминутной речью на тему, как подло его умертвили и как много зла он еще не истребил. Речь заканчивалась обращением ко всем честным рыцарям отомстить негодяю и продолжить благородное дело, после чего герой, наконец, умирал. Князь выслушал один раз такую балладу, после чего велел заплатить менестрелю, только бы тот замолчал. В ответ на возмущение менестреля князь посоветовал ему выйти на улицу и повторить солдатам все то, что изрек герой его баллады перед боем, а потом доложить о результате.

– Что эти болваны могут знать о высоком искусстве? – презрительно скривился сказитель.

– Так ведь герой твой к солдатам обращается, а не к благородным.

В общем, расстались недовольные друг другом. Менестрель обиделся, что не поняли его гениальную балладу, а князь впредь запретил пускать в замок подобных сказителей.

На фоне таких вот возвышенных, но крайне нежизненных историй его рассказы поражали воображение натуральностью и простотой, доступной пониманию всех.

Князь почесал лоб, глянул на Аливию.

– Хм… ладно. Расскажу вам историю. У меня дома ее написал знаменитый автор, и с тех пор история считается одной из самых известных, посвященных вечной теме – теме любви. Аливии я ее не рассказывал, считал, что еще рано, но… Итак, история… Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…

…Рыдали все. Разве что Корт строил из себя мужчину и сдерживался, а вот девчонки…

– Ну почему они так? Почему? – Аливия уткнулась ему в плечо и самозабвенно смачивала куртку слезами. Риола утешала Анику, та Риолу, но становилось только хуже.

Князь, растерянно глядя на творившееся вокруг, покрутил головой.

– Кажется, перестарался, – буркнул он. – Похоже, знакомить с творениями классиков здешнюю юную поросль еще рано. – И уже громко, для всех, заявил, похлопав в ладони, привлекая внимание: – Так, девушки, не заставляйте меня жалеть, что я рассказал эту историю, иначе больше ничего не услышите.

В ответ его наградили такими взглядами, что князь тут же добавил: шучу.