Обретение крыльев

– Все должно быть готово через два дня. И сделано безупречно, Хетти, понимаешь? Безупречно. Если понадобится, работай по ночам.

Похоже, она вполне овладела собой.

Госпожа выписала мне пропуск на рынок и отправила в экипаже с Томфри, который должен был купить карточки с приглашениями на поминки. Сказала, сама я слишком долго буду ковылять туда и обратно. Вот так я впервые в жизни прокатилась в экипаже.

– Перестань улыбаться, мы должны скорбеть, – одернул меня Томфри.

Разыскивая на рынке бисер, я натолкнулась на жену мистера Визи, Сьюзен. Я не видела ее с начала лета, с моего визита на Булл-стрит, 20.

– Посмотрите на эту драную кошку! – воскликнула она.

Наверное, все еще злилась на меня.

Я подумала, что она могла многое знать. Наверняка в тот день подслушала мой разговор с мистером Визи, и ей известно о матушке, о ребенке, обо всем.

Я не видела смысла в этой перепалке.

– Я не собираюсь с тобой спорить. И беспокоить больше не стану.

Раздражение ее улеглось. Плечи опустились, и лицо смягчилось. Тут я и заметила шарф. Красный. Края подшиты безупречным тамбурным швом, на краю – маленькие масляные пятна.

– Это головной шарф моей матушки! – выпалила я.

Ее губы раскрылись, словно пробка выскочила из бутылки. Я ждала, но она так и стояла с открытым ртом. А я не отступала:

– Я узнала шарф!

Она поставила на землю корзину с одеждой и сняла шарф с головы:

– Возьми.

Я пробежала пальцами по подшитому краю, потрогала складки, к которым прикасались ее волосы. Потом сняла свой шарф и повязала мамин – низко на лоб, как носила она.

– Откуда он у тебя? – спросила я.

Она покачала головой:

– Тебе следует это знать. В тот вечер твоя мать пришла к нашей двери. Денмарк сказал, что стража будет разыскивать женщину в красном шарфе. Вот я и взяла у нее шарф, а ей отдала свой. Простой коричневый, чтобы не привлекать внимания.

– Вы помогли ей? Помогли скрыться?

– Я делаю то, что скажет Денмарк, – вместо ответа сообщила она.

И ушла плавной походкой с непокрытой головой.

* * *

Я шила весь день и всю ночь и следующий день и ночь и ни на минуту не снимала мамин шарф. Я постоянно думала о том, что матушка в тот вечер приходила к мистеру Визи и что он знает больше, чем говорит.

Я носила платье наверх для примерок, а дом лихорадочно готовился к поминкам. Госпожа сказала, что придет полгорода. Тетка и Фиби пекли поминальные лепешки и готовили чайную посуду. Бина завешивала картины и зеркала черной тканью, а Эли приставили к уборке. Минте досталась самая тяжелая работа: приготовить носовые платки и тем самым принять на себя главный удар.

Томфри повесил в гостиной портрет господина Гримке и разложил на столе памятные вещи: цилиндр, запонки и написанные им книги по юриспруденции. Томас привез флаг с надписью «Ушел, но не забыт», его Томфри тоже поставил на стол рядом с часами, чьи стрелки застыли на часе смерти господина. Госпожа не знала точного времени. Сара написала, что ее отец умер вечером, и госпожа сказала: «Установите на полпятого».

Когда госпожа не рыдала, то сетовала на то, что Сара не догадалась отрезать у господина Гримке прядь волос и отправить в письме. И теперь ей нечего положить в золотой поминальный медальон. И еще госпоже не понравилась статья в «Меркьюри». Там говорилось, что господин был предан земле на Севере без родных и друзей, что является неподобающим для великого сына Южной Каролины.

Уж не знаю, как мне удалось вовремя сшить платье. Это была самая красивая моя работа. Я нанизала на нитку сотни черных шариков, а потом вшила нитку в воротник, сделав его похожим на паучью сеть. Я притачала воротник к горловине, и он ниспадал до бюста. Когда госпожа увидела платье, она произнесла слова, которые я не в силах забыть:

– Что ж, Хетти, твоя мать гордилась бы тобой.

* * *

В воскресенье, когда поток соболезнующих гостей иссяк, я вылезла в окно и перемахнула через стену. Был выходной, слуги слонялись по усадьбе, а госпожа закрылась в своей комнате. Миновав парадный фасад дома, я почувствовала себя в безопасности, но тут увидела на ступенях парадного крыльца Томфри, который торговался с чернокожим мальчишкой, разносчиком рыбы. Они наклонились над большой корзиной камбалы. Я опустила голову и продолжила путь.

– Подарочек! Это ты?

Я подняла голову. С верхней ступеньки на меня пристально смотрел Томфри. Он постарел, стал плохо видеть, я хотела соврать: «Нет, ты ошибся», но… вдруг он заметил трость у меня в руке?

– Да, это я. Иду на рынок.

– Кто тебе разрешил?

У меня в кармане лежал пропуск Сары, но вряд ли бы он убедил Томфри – она все еще была на Севере, ожидая отплытия домой. Я стояла на тротуаре, пригвожденная к месту.

– Что ты там делаешь? – повторил он. – Отвечай.

В голове у меня зазвучал скрежет колеса-топчака.

За окном мелькнул силуэт. Нина. Потом открылась дверь, и Нина спросила:

– В чем дело, Томфри?

– Там Подарочек за воротами. Пытаюсь выяснить, что она делает.

– Ах. Она выполняет мое поручение, вот и все. Пожалуйста, не говори маме. Не хочу ее беспокоить. – И крикнула мне: – Можешь идти!