Обретение мира

— Хорошо его обследовали?

— Очень долго и подробно, как мне сказали. Даже вскрытие делали, а это в наших условиях, сам понимаешь, редко случается, — отозвалась Баяпошка.

Может, летатель пытался вылечить уже мертвого Астахова, подумал Ростик, времени у него на это было достаточно… Нет, когда мозг умирает, летатель это обязательно почувствует. На всякий случай он поинтересовался:

— Летателя обследовали?

— Нет, он быстренько закрыл свой полог, поднялся и улетел.

— Куда?

— Неизвестно, связь с ним не удалось установить даже аймихо с помощью Зевса. Возможно, где-то кормится, возможно, он вообще не вернется.

— Неизвестный фактор, — промямлил Ростик. — Ну и задачку мне Председатель подбросил.

— А ты на легкие больше не рассчитывай, у тебя теперь, парень, все время так будет. — Ким, кажется, несмотря на тон, не шутил.

— У нас только один свидетель, если не ошибаюсь, сам летатель, — сказал Ростик. — Его и нужно вызывать. И Председатель прав… Хотел бы признать, что он ошибается, что можно подождать, но прав он — нужно торопиться.

— Вызывать зверя не получается, — резковато напомнила Людочка.

— Это у вас не получается. — уронил Ростик, он уже думал, как исполнить задание. — А я для них почти отец, по крайней мере, меня Зевс на эту работенку в свое время толкнул, пока сам не научился, их вылуплять. Или пока другие наездники не привыкли к этому.

— Это опасно, Гринев, — проговорила Людочка. — Очень опасно. Может, он дефектный какой-то.

— Вот я и попробую выяснить, что да как, да почему, и до какой степени… Хотя в его опасность я, пожалуй, не верю. Нет в гигантах желания нас убивать, они нас любят… Даже, скучают порой.

Он поднялся из креслица, которое специально сюда вынесли. Если приниматься за работу, то следовало не рассиживаться, а готовиться. Хотя и не хотелось заниматься этим… Да, не хотелось влезать в дело вот так, без отдыха, дружелюбного трепа с друзьями, без привыкания к человеческому бытию, без умения усваивать нормальную пищу.

— Рост, ты, похоже, все же с двух концов свечу жжешь, — непонятно проговорил в темноте Ким.

Рост отмахнулся от него, но жест вышел неловкий, потому что Василиса вдруг погладила его по руке, словно жалела и хотела бы снова заполучить для себя. Читает, уже в который раз за этот день подумал Ростик, вспомнив, что она была из племени пурпурных эмпатов.

— Это война, Ким. — Рост повернулся к Людочке, которая так и не присела во время разговора. — Значит, так, я буду работать теперь, а ты должна обеспечить мне питание, как Сонечка Столова.

— Я понимаю, ухаживать за тобой будет она, — похоже, Людочка кивнула на Василису. Та сразу отчетливо согласилась.

— Будешь? — спросил Василису Рост на едином. — Ты все поняла?

— Отчего же не понять, — с чуть простонародным выговором, насколько Рост помнил единый, отозвалась девушка. — Я буду рада служить, господин.

— Лучше обращайся ко мне — командир, я привык к этому.

— Как скажешь, гос… Прости, командир.

— Мы тоже хотим тебе помочь, командир, — проговорила вдруг Батат. Уж единый-то она понимала, хотя что-то и из русского, по-видимому, улавливала.

Ростик поднял за брюшко Табаска, который дремал у него на коленях.

— А ты будешь помогать, мангуст? Учти, мне без тебя не справиться. — Он и не заметил, что по-прежнему говорит на едином.

— Ты справишься, — прозвучало сбоку, оказывается, там находилась Зули.

И опять все собрались, словно у кровати больного, подумал Ростик. Хотя… он был благодарен, что они вот так… рядом. Иначе ему стало бы совсем непонятно, почему он все это должен делать.

14

Ростик с трудом продрался через неподвижность мышления, которая была, может, каким-то вариантом смерти. Он пробовал привести себя в состояние жизни, но у него это выходило не сразу. Что-то мешало, возможно, действительно близкое ощущение гибели, которая грозила ему и которую он нес… на крыльях. Он даже немного боялся просыпаться, потому что слишком уж очевидным было чувство крыльев вместо рук и способность убивать, хотя создан он был для чего-то другого… Но он все-таки преодолел это состояние.

Потом он понял, что его кто-то зовет, прислушался, нет, ничего особенного, и лишь тогда стал разбирать слова:

— Осторожнее, он еще ничего не слышит.

Голос знакомый, но почему? Тогда он понял, это мама, она что-то делала с ним, словно он был ранен и нуждался в помощи. И рука болела у локтя, как после укола. Они что, и уколы делать снова научились, подумал Рост, словно бы не о себе.

— Таисия Васильевна, но зрачковая реакция…

— Ты бы, Сопелов, не лез с советами, когда тебя не просят.

— Извините.

Так, значит, это Сопелов, нынешний муж Любани, и мама. Что же они с ним делают? Он приготовился вернуться в этот мир, у него не было другого выхода. Нет, конечно, можно было снова нырнуть в ту блаженную тишину, которая находилась где-то в глубине его сознания, но это было неправильно. Следовало все-таки очухиваться. Оба врача заговорили о каких-то тониках, но Рост их уже не слушал, он просыпался сам, без их помощи.