Обретение Родины

Наступил полдень, а трое посланцев все еще бесплодно разыскивали венгерские аванпосты.

Вот уже длиннее стали отбрасываемые деревьями тени, все ощутительнее веяло от них прохладой, гуще и тяжелее становился аромат. Вскоре лесной воздух дохнул сыростью, а потом и туманом.

Где-то далеко громыхали орудия. Высоко в небе гудел мотор самолета.

К пяти часам пополудни свет в лесу заметно померк, а через час офицерам пришлось брести уже в темноте.

В шесть часов тридцать минут резкий окрик заставил их остановиться.

— Стой! Руки вверх!

Они наткнулись на пост венгерской военно-полевой жандармерии, состоящий из шести жандармов во главе с фельдфебелем.

* * *

Фельдфебель осветил их лица карманным фонариком.

— Связывать вас, господа, я не буду, — сказал он. — Но предупреждаю: при попытке к бегству будем стрелять.

— Не говорите глупостей, фельдфебель! — раздраженно ответил Сентимреи. — Не затем мы сюда явились, чтобы от вас бежать. Мы хотим говорить с командующим.

— Я вас предупредил, — сказал фельдфебель. — Остальное дело ваше. Оружие есть?

— Нет.

Фельдфебель указал им дорогу.

В десять часов вечера возле развалин сожженного охотничьего домика капитан военного трибунала произвел первый опрос пленных.

— Я не собираюсь вас допрашивать, — заявил он. — Мне нужно лишь записать ваши имена. Мне приказано немедленно доставить вас в штаб армии.

— Где он находится? — спросил Сентимреи.

— Там, где положено, — ответил капитан.

Посланцев усадили в грузовик. Вместе с ними в кузове поместились шестеро капралов с карабинами наготове. Рядом с шофером уселся какой-то старший лейтенант. За грузовиком следовал броневик.

Ночь была прохладная. На иссиня-черном небе холодными огоньками сверкали звезды. Грузовик взбирался сначала в гору, потом стал все глубже и глубже спускаться в низину. На южных склонах Карпат машину трижды останавливали патрули, требуя у сидевшего рядом с шофером старшего лейтенанта документы.

На восходе солнца машина достигла Мукачева.

— Впервые вижу крепость Ракоци! — снова заговорил Кальман Надь, за дорогу не раз безуспешно пытавшийся завести беседу со своими спутниками.

Ему никто не ответил.

Сентимреи сидел, прикрыв веки, и улыбался. Дьенеи с волнением наблюдал за жизнью шоссе, не проронив за всю дорогу ни слова.

Гитлеровцы гнали на юг большую, в несколько сотен человек, колонну украинских крестьян. Тут были мужчины, женщины, дети… Люди брели молча. Конвой торопил их, осыпая руганью. Раздавалось щелканье кнута, за которым следовал короткий сдавленный вскрик.

Дьенеи толкнул локтем Сентимреи.

Майор приоткрыл на мгновенье глаза, что-то пробормотал и снова опустил веки.

Около полудня грузовик прибыл в Хуст.

Машина подъехала к городской тюрьме. Там их уже ждали.

Их поместили в камере самого верхнего этажа. На полу валялись три соломенных тюфяка. На окне — железная решетка, вверху, под самым потолком, — защищенная проволочной сеткой электрическая лампочка. Три спутника не смели взглянуть в глаза друг другу. Они повалились на матрацы, но заснуть смог один Кальман Надь. Двое других долго ворочались на своем соломенном ложе и упорно молчали.

С наступлением сумерек два полевых жандарма принесли заключенным еду: тминную похлебку и хлеб.

Сентимреи попытался задать несколько вопросов старшему лейтенанту, который, пока жандармы разливали в миски еду, стоял, наблюдая, на пороге камеры, но тот даже не отозвался.

— Будем спать, господа! — заявил Сентимреи. — Рекомендую ни о чем пока не думать, не гадать, что с нами будет, ничего не желать и ни о чем не жалеть. Только спать.

Под потолком зажглась тусклая лампочка.

Разбудил их стук открывшейся двери. В камеру вошел стройный подполковник со смуглым, как у цыгана, лицом. Его сопровождали два молодых офицера. Подполковник явно ждал, что пленные представятся ему по уставу. Но они молчали, и он заговорил первый:

— Его высокопревосходительство ждет вас, господа.

Дьенеи взглянул на Сентимреи. Тот только пожал плечами.

— Мы можем идти, — заявил Дьенеи.

Неожиданно посетитель решил сам им представиться:

— Подполковник Чукаши-Хект.

Назвала свои имена и его свита.

В ответ Сентимреи тоже представился по форме. Дьенеи лишь назвал свое имя, а Кальман Надь вообще промолчал.

— Прошу, господа!

Перед зданием тюрьмы стояли три «мерседеса». В первый сел Сентимреи с подполковником, во второй — Дьенеи со старшим лейтенантом, в третий — в сопровождении лейтенанта — Кальман Надь.

Машины тронулись.

* * *

Генерал-полковник Бела Миклош-Дальноки принял майора Антала Сентимреи ровно в час ночи. Аудиенция длилась до четырех утра. Запись затянувшейся беседы вел подполковник Чукаши-Хект.