Обретение Родины

— Для спасения нашего единства необходимо договориться с Белой Миклошем, — вместо Сентивани ответил граф Телеки. — По моему мнению, нам следует нанести ему ответный визит и использовать этот удобный случай…

— Что?.. Я, председатель МВК, стану бегать за каким-то генералом без армии! Да никогда! Никогда! — перешел на крик Фараго.

Не сказав больше ни слова, Телеки поднялся из-за стола и подошел к окну. Он встал, повернувшись спиной к Фараго, и, ничего не видя, смотрел на проходившую перед глазами жизнь улицы.

Председатель МВК еще продолжал некоторое время шуметь и клясться, что скорее сдохнет, примет иудейскую или мусульманскую веру, откроет деревенскую корчму или ссудную кассу, чем отправится на поклон к Миклошу. Но вскоре обнаружил, что никто не стремится его утешить, и утих сам собой.

Фараго высоко ценил графа Телеки. Не за ум, хотя и знал, что маленький граф — человек весьма умный и всесторонне образованный. Но разве мало на свете умных и образованных людей! К тому же большинство их — личности неприятные, даже опасные. Нет, Телеки не таков! Внешность у нею, правда, не слишком располагающая. Но Фараго знал, что маленький граф беззаветно предан старому режиму, пожалуй, не столько именно личности правителя, сколько господствующим классам, существующему порядку собственности и всему, что с этим связано. Знал за ним Фараго и еще одно свойство. Несмотря на свой чахлый вид — типичный книжный червь! — граф Телеки умел не только говорить, но и смело действовать. Услыхав от графа какое-нибудь возражение, Габор Фараго первым делом неизменно чувствовал неодолимое желание одним ударом прихлопнуть эту тлю. Но тут же у председателя МВК возникала мысль, напоминавшая, что, сколько ни случалось между ними разногласий, правда всегда оказывалась на стороне Телеки. Вот почему Фараго всякий раз позволял себя убедить, что прав не он, а маленький граф.

Он и сейчас с удовольствием пошел бы на уступки, сделай Телеки хоть малейшую попытку ему доказать, что ответный визит Беле Миклошу — его, Фараго, патриотический долг. Но маленький граф и не подумал пускать в ход какую-либо аргументацию, а попросту повернулся к нему спиной.

«На это, собственно, стоило бы обидеться, — подумал Фараго, но сразу отбросил такую мысль. — Сейчас нельзя, отложим до более благоприятного момента».

Из всего высказанного маленьким графом в присутствии Миклоша Фараго запомнил только одно: всю вину за то, что в Венгрии существует такая масса недовольных рабочих и крестьян, Телеки сваливает на полицию и жандармерию.

«Обвинять в этом жандармов — самая вопиющая несправедливость. Ведь буквально всем известно, что в деле преследования коммунистов они действовали, не щадя сил. Легко ему говорить, этому графу! Он и представления не имеет, что за адская работа в кровь забивать мужика. Не знает маленький граф, этот ученый бумагомаратель и аристократ, и того, как тяжело усмирять волнения среди сельскохозяйственных рабочих. Это тщедушное сиятельство, этот мозгляк, еще смеет меня упрекать, что я обращался с мужиком слишком деликатно!.. Клянусь богом, если мне снова доведется стать шефом жандармов или если я по воле всевышнего сделаюсь самим правителем Венгрии, больше никто и никогда не сможет мне предъявить подобного обвинения!..»

Фараго медленно приблизился к окну, возле которого стоял Телеки, и небрежно положил ему руку на плечо.

— Что же будет дальше, дорогой граф? Молчанием делу не поможешь. Так мы ничего не решим. По-моему, надо отважиться и смело взглянуть трудностям в глаза.

— Ну, знаешь, милостивый государь, если ты действительно этого хочешь, тебе следует учесть одно: сделай мы хоть малейшую ошибку, и в результате раздела земли не миновать! Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Неужели ты надеешься, что русские нас защитят от изголодавшихся по земле крестьян, от коммунистически настроенных рабочих?

— Нет, на это я, конечно, не надеюсь. Но я знаю, что до известной степени русских связывает международное положение. Кроме того, они очень серьезно относятся к данному ими слову, а это открывает перед нами широкие перспективы. Русские заключили с нами соглашение о перемирии. Следовательно, пока мы сохраним способность вести переговоры, они нас не покинут. Повторяю, для нас в этом кроются немалые возможности, только надо действовать с умом. Нам необходимо выиграть время. А действуя умно, мы его выиграем, причем как раз столько, сколько нужно, чтобы в венгерский вопрос успели вмешаться англичане. Разумеется, стоит им это заподозрить, и русские могут образумиться, понять, что заключенного с ними соглашения мы не соблюдаем, так как взяли на себя обязательства, выполнить которые не в состоянии.

— И на этом-то основании, мой милый граф, мне следует заискивать перед Белой Миклошем?

— Заискивать? Никто этого от тебя не требует! И меньше всего я. Тем не менее наш трезвый рассудок и наши общие жизненные интересы настоятельно рекомендуют нам добиться соглашения с Миклошем.