Обретение Родины

Для готовящихся к поездке в Москву трех руководителей Фронта независимости мы составили совместно все необходимые документы, чтобы они могли беспрепятственно добраться из Будапешта до аэродрома в Гамасапусте. Пропуск на поездку оформил и подписал я. Незаполненной оставалась лишь графа, где требовалось проставить номер машины.

В шесть часов утра я уже был на аэродроме. Там не стояло ни одного самолета, отсутствовали также охрана и обслуживающий персонал. В половине седьмого на летное поле опустился ведомый Маротом двухмоторный «фокке-вульф». Кроме Марота, в машине находился еще летчик, сержант Имре Терек, про которого я лишь в Араде узнал, что он старый коммунист. Самолет был снабжен всем необходимым.

Я уже думал, что все теперь в порядке, однако ошибся. С половины седьмого до половины одиннадцатого тщетно ждали мы своих пассажиров. Никто из них так и не приехал. Аэродром был расположен поблизости от магистрального шоссе, по которому с юга, со стороны Балкан, на север, к Будапешту, двигались немецкие части. Даже на беглый взгляд было видно, в каком тяжелом положении они находились. Оборванные, смертельно усталые солдаты еле передвигали ноги. Они сбросили с себя по дороге весь лишний груз, по всей вероятности, даже часть необходимой амуниции. Но немецкая полевая жандармерия действовала еще очень активно. За несколько проведенных мной на аэродроме часов у меня пять раз проверяли документы. Никак не пойму, почему я не вызвал у них подозрения!

В десять часов тридцать минут Марот мне сказал: «Дольше ждать нет смысла. Очевидно, произошла беда [62]. Я на вашем служебном автомобиле возвращусь в Будапешт, а вы, дружище, летите в Арад. Как только туда прибудете, передайте русским, просите их, умоляйте, чтобы они спешили! Скажите им, что немцы увозят из Венгрии все, что можно увезти, минируют все дороги и мосты. Гуртом, как скотину, угоняют в Германию венгерскую молодежь! Передайте, капитан, нашим русским товарищам, что венгерский народ готов к восстанию, к борьбе за свободу. Пусть они поспешат, мы их очень ждем».

Я молча пожал Мароту руку и через десять минут уже был в воздухе, а час спустя находился в Араде, в ставке маршала Малиновского. Я передал русским слова Марота. А теперь, господа, передаю вам наказ венгерского народа: спешите, время не ждет!..

* * *

Шандорфи кончил свою речь и огляделся, словно ожидая вопросов. Все молчали.

Неожиданно слово взял коммунист, который до того молча, с опущенной головой слушал рассказчика. Коротко и немногословно сообщил он о своих собственных наблюдениях. Немцы действительно угоняют на запад значительную часть мужского населения. Оккупанты в самом деле взрывают мосты и разрушают железные дороги, а железнодорожные станции предают огню. Они угоняют домашний скот, в первую очередь лошадей и волов, направляют к германским границам венгерский подвижной железнодорожный состав и пароходы, набив их награбленным добром.

Но нельзя думать, что в этом тяжелом положении венгерский народ потерял голову. Напротив! Он начинает приходить в себя, стремится дать отпор оккупантам. Существует и организованное сопротивление: во многих местах рабочие крупных предприятий не допустили демонтажа фабрик и заводов, не позволили вывезти на запад станки и машины. Было бы большим преувеличением утверждать, что на борьбу с оккупантами встал весь венгерский народ, но факт остается фактом: уже сегодня подавляющее большинство начинает сознавать, кто его истинный друг и кто враг.

В окрестностях Мишкольца, в Уйпеште, Кишпеште, в районах Шалготарьяна и в Печском угольном бассейне, а также в столице действовали и действуют вооруженные группы, борющиеся против немцев и нилашистов. В Хусте, Волоцке, Перечени и их окрестностях целые батальоны гонведов поворачивают оружие против немцев.

Сначала оратор рисовал всю эту картину очень скупо, с подчеркнутой сухостью, но вскоре речь его зазвучала громко и решительно.