Обретение Родины

В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря тяжелый советский бомбардировщик сбросил над Будапештом четыре тысячи экземпляров этого специального выпуска «Венгерской газеты». Летчику не было нужды долго разыскивать ночной Будапешт — зарево пылающих домов и сверкание залпов тысяч орудий точно указывали место, где страдает и гибнет, надеется и заново возрождается к жизни население венгерской столицы.

В шесть часов утра двадцать пятого декабря, согласно полученному по телефону приказанию полковника Тюльпанова, Пожони, Балинт и Олднер явились в штаб фронта в Михаловце. Их сразу же принял член Военного совета и без всяких торжественных церемоний вручил ордена, которыми командование фронта на сегодняшнем ночном совете наградило этих трех венгерских солдат Красной Армии. Самую высокую награду получил капитан Олднер.

— У меня, к сожалению, нет времени позавтракать вместе с вами, — сказал генерал. — Да и у вас его вряд ли хватит для подобного пиршества. Вам придется перекусить на скорую руку прямо в машине, которая должна сейчас отвезти всех троих обратно в Мукачево. А теперь давайте прощаться. И вы, товарищи, и все сотрудники «Венгерской газеты» сегодня же, забрав с собой всю материальную часть, покинете в восемнадцать ноль-ноль Мукачево и отправитесь в Дебрецен. Согласно данным нам указаниям, мы передаем «Венгерскую газету» в распоряжение 2-го Украинского фронта. Итак, желаю вам новых больших успехов!

Полковник Тюльпанов проводил троих офицеров до самого Мукачева. «Банкет» в честь награжденных был устроен прямо в машине.

А вечером того же дня, в восемнадцать ноль-ноль «Венгерская газета» покинула Мукачево. Редакцию везли четыре грузовика, впереди мчался броневик. Разместившийся на трех машинах штат газеты потеснился, предоставив место возвращавшимся на родину освобожденным военнопленным. На четвертом грузовике, с зенитным орудием и двумя пулеметами, ехали восемь красноармейцев и капитан Олднер.

В восемь часов вечера автоколонна достигла Тисы, возле деревни Мезекасон. Но перебраться на другой берег не удалось. Мост отсутствовал, а работавший на переправе паром за несколько часов до прибытия «Венгерской газеты» пришел в полную негодность. Оставалось лишь вернуться в Берегово, откуда ночью был выслан взвод санитаров для починки парома. Ночь путники провели в Берегове.

Там Балинт еще раз повидал своих товарищей-земляков, с которыми провел несколько памятных дней в освобожденном Мукачеве.

Всю ночь гости и хозяева провели в беседе, а устав от разговоров, принялись петь. Русские мелодии то и дело сменялись венгерскими, а вскоре дошла очередь до старых революционных песен — немецких, французских и польских. Покончив с пением, гости и хозяева начали строить планы. Одни были вполне реальными, другие фантастическими. Но и реальные планы отличались большим оптимизмом.

Еще не взошло солнце, а караван автомашин уже тронулся в путь. Форсировать Тису удалось только к концу дня. Саперы установили, что паром вышел из строя не сам по себе, а при чьей-то основательной помощи, и вновь сделать его пригодным для передвижения оказалось не так легко. Хозяином парома был местный корчмарь, член фашистской партии «Скрещенные стрелы».

— В другой раз он его уже не сломает! — заверил Балинта молодой саперный лейтенант.

Перебравшись через Тису, автоколонна, соблюдая осторожность, быстро двинулась по шоссе. Сильный ветер гнал по земле тонкую пелену снега, местами наметая небольшие сугробы, а кое-где обнажая промерзлую серую землю, казавшуюся пугающе мертвой и окаменелой.

От Тисы до самого Дебрецена автокаравану нигде нельзя было задерживаться. Советские воинские части из этого района ушли, за безопасностью дороги следили только редкие патрули на мотоциклах. Расстояние между флангами 2-го и 4-го Украинских фронтов напоминал некий вакуум, в пределах которого скрывалось довольно много эсэсовцев, нередко объединявшихся в банды.

Машины шли без остановки. Как ни жаждали сотрудники «Венгерской газеты» побеседовать с сельским населением, у них не было для этого ни минуты времени. Однако каждый успел все-таки разглядеть и истерзанные деревни, и мрачные развалины, и вырубленные деревья. Было нетрудно представить себе, как живется народу в этом краю, откуда немцы угнали на запад всех работоспособных мужчин и все, что только можно было, вывезли с собой.

«Нельзя, попросту невозможно терпеть, чтобы население освобожденных районов жило таким образом! — думал Балинт, глядя из окна автомашины. — Дайте срок… Вот завтра…»

Майор тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он задумался о будущем, о самом близком будущем.

Когда он снова открыл глаза, тьма уже легла на окружающие поля, только где-то вдали через неровные промежутки посверкивал неведомый огонек — то ли знак опять воцаряющейся в этом краю мирной жизни, то ли отблеск войны, ведущейся здесь за эту мирную жизнь.