Обретение Родины

Сначала его удивило, что он уже уяснил себе множество такого, что прежде казалось непонятным и даже производило впечатление бессмысленного набора слов. Его увлекли вопросы, о которых совсем недавно у него не было никакого представления. С большой охотой, радостью и волнением взялся он за чтение книг по венгерской истории, изучал географию Венгрии.

— Хотите пойти в партизаны? — обратился к нему однажды утром Шандор Зомбори, часто читавший в лагере лекции по военным вопросам.

Зомбори был рослый спокойный человек, говорил всегда негромко.

— Еще бы! С радостью! Хоть сейчас…

— Не так скоропалительно, товарищ Пастор. Поразмыслите как следует, после чего и дадите ответ. Скажем, послезавтра…

Пастор провел две бессонные ночи, днем тоже не находил себе места. Во вторую ночь в голову пришла внезапная мысль: ведь стрелять ему, возможно, придется в венгерского солдата! Да и не возможно, а совершенно определенно!

Пастор спрыгнул с нар.

Храпевший на нижней койке Мартон Ковач проснулся, протер глаза, громко зевнул, но тут же, боясь разбудить остальных, торопливо прихлопнул рот рукой. Однако это получилось у него так шумно, что некоторые из спящих беспокойно заворочались.

— Чего ты? Перебудишь весь лагерь!

Пастор присел к Ковачу на постель.

— Как бы ты поступил, Мартон, если бы тебе предстояло стрелять в венгров?

— Что с тобой? Кошмар привиделся?

Пастор недовольно буркнул:

— Для меня это — вопрос жизни, а ты… Скажи, Мартон, что бы ты делал, если бы обстоятельства заставили тебя стрелять в венгров?

Ковач приподнялся и сел. В помещении еще стояла полутьма, а за окном, на улице, уже светало. Вокруг наперебой заливались храпом двадцать два венгра.

— Смотря кто эти венгры. Хорти?.. Его генералы и прихвостни?.. Да, в них я стрелял бы! Или это венгерские солдаты, все еще продолжающие воевать за то, чтобы Гитлер хозяйничал в Венгрии и она принадлежала господам?.. В них я тоже стрелял бы! Если лишь такой ценой можно завоевать для венгерского народа Венгрию, я стрелял бы.

Пастор дышал тяжело и возбужденно.

— Но ты уверен, Мартон, что, когда мы выгоним немцев, Венгрия будет принадлежать народу?

— Иди-ка спать, Дюла!

— Отвечай!

Ковач натянул на голову одеяло.

Пастор еще несколько минут молча посидел с ним рядом. Когда вновь зазвучал ровный храп Мартона, он, кряхтя, взобрался на нары, тоже укрылся с головой и заснул. Ему приснилась жена.

— Что это стряслось с тобой ночью? — спросил за завтраком Ковач.

— Ничего! Просто не спалось.

— Я было заснул, но вскоре проснулся и потом тоже не сомкнул глаз. Вопрос, который ты мне задал, не нов. И тем не менее ответить на него нелегко. Хотя ответ может быть только один. Если нельзя освободить Венгрию и венгерский народ, не стреляя в венгров, мы, раз это необходимо, будем стрелять. Конечно, если только это необходимо… Согласен ты, что правилен именно такой ответ?

Пастор промолчал.

Утром Зомбори вызвал его к себе.

— Итак, товарищ Пастор, подумали вы над моим вопросом?

— Да, я думал. Скажите, товарищ Зомбори, придет конец всем бедам, когда мы победим Гитлера?

Пастор был сильно взволнован. Смотрел в серьезные, умные глаза Зомбори испытующе, почти недоверчиво.

Зомбори задумчиво барабанил левой рукой по столу, за которым сидел.

— Нет, товарищ Пастор, когда мы победим Гитлера — а мы обязательно победим и одолеем и его и Хорти, — только тогда начнется настоящая работа. И нелегкая работа. Сожженные деревни, разграбленные города, обманутый, запуганный, истомленный и бедный народ… Вот какой достанется нам Венгрия. И на этой измученной земле, с этими исстрадавшимися людьми предстоит нам строить новую страну, нашу страну, принадлежащую народу. Это будет трудное дело!

Пастор с облегчением вздохнул: Зомбори с ним искренен и знает, что говорит.

— Товарищ Зомбори! Прошу направить меня к партизанам!

Через четыре дня Пастора перевели в новый лагерь. Здесь было много военнопленных — венгров, словаков, западных украинцев, поляков и румын. Их тоже всех обучили, но уже не тому, чему до сих пор учился Пастор. Он чувствовал, что попал в родную среду. Офицером-воспитателем у венгров был в этом лагере Шандор Зомбори.

Месяц спустя Пастор стал партизаном. Он получил совершенно такое же снаряжение, как и русские партизаны, только на его шапке, в том месте, где у тех сверкала пятиконечная звезда, была нашита красно-бело-зеленая лента.

* * *

Когда Тольнаи спрашивал о чем-нибудь Тулипана, ответы майора по большей части давали массу поводов для догадок. Тольнаи не принадлежал к числу любителей разгадывать чужие мысли и метафоры. С большим интересом он слушал Йожефа Тота, который говорил прямо, порой суховато, но зато всегда ясно и решительно.

От Тота Тольнаи узнал, почему не сражается против Гитлера венгерская дивизия, хотя поляки и чехи давно воюют.

— Это важный для меня вопрос, — сказал Тольнаи.