Обретение Родины

В качестве офицера этого отдела он провел всю первую мировую войну. Главной его задачей было неусыпное наблюдение за политической жизнью Венгрии, причем особо пристальное внимание ему надлежало обращать на враждебность, проявляемую к правящей династии, на злокозненные сепаратистские тенденции и преступное нежелание вести войну до победного конца.

В связи с этой своей деликатной миссией граф Шторм подолгу жил в Будапеште, почти безукоризненно овладел венгерским языком и познал ту непреложную истину, что, желая чего-либо достичь в этой короткой жизни, человек ни в коем случае не может и не должен скупиться и сквалыжничать.

Во время войны капитан императорско-королевской армии граф Альфред Шторм познакомился с контр-адмиралом Хорти, которому в бурном 1917 году неоднократно лично докладывал о подозрительных, если не прямо революционных, то уж, во всяком случае, далеко не верноподданнических настроениях венгерских матросов имперского флота. Правда, закончив однажды официальный доклад, капитан Шторм тут же откровенно признался контр-адмиралу Хорти, что отнюдь не располагает достаточно убедительными доказательствами, дающими основание привлечь некоторых матросов к суду военного трибунала по обвинению в измене. Но контр-адмирал благодушно заверил, что ему, Хорти, никаких доказательств не требуется.

— Во время войны всякий внушающий подозрение уже преступник. Я отдал соответствующие распоряжения.

Последнюю фразу Хорти произнес по-английски.

Контр-адмирал всегда беседовал с капитаном Штормом на этом языке.

После распада Габсбургской империи граф Шторм обосновался в Южном Тироле, где получил скромное местечко с неопределенными обязанностями и, увы, не вполне твердым окладом в отделе, принадлежавшем дальнему родственнику со стороны матери. Прочитав как-то в одной из итальянских газет сообщение о том, что контр-адмирал Хорти избран регентом-правителем Венгрии, Шторм немедленно поздравил его письмом, разумеется по-английски, и не преминул напомнить о доброжелательных чувствах, которые Хорти неоднократно проявлял по отношению к скромному капитану из контрразведки. В конце довольно пространного послания Шторм предлагал новоявленному главе государства свои услуги. Пять недель спустя пришел ответ. Правда, не от самого Хорти, а из политического отдела будапештской государственной полиции. Графа Шторма приглашали в Будапешт.

По прибытии туда граф имел сначала беседу с заместителем начальника этого отдела, а на следующий день встретился и с начальником. Прошла еще неделя, и граф получил аудиенцию у самого правителя. После этого в чине майора Шторм был зачислен в кадры Национальной армии и получил должность в министерстве обороны. Во время аудиенции Хорти предупредил графа, что ему придется изучить венгерский язык.

— Язык трудный, но освоению поддается, — сказал он, само собой, по-английски. — Я тоже думаю им заняться.

Итак, граф Альфред Шторм натянул мундир майора венгерской армии. В то время ему было тридцать два года. Высокий и стройный, с гибким, хорошо натренированным телом, он отлично танцевал, великолепно фехтовал, превосходно плавал и недурно играл в теннис. Он был элегантен, обладал прекрасными манерами, но, к сожалению, его оклад далеко не покрывал всех расходов, связанных с великосветскими развлечениями.

В самом скором времени молодому графу пришлось завязать знакомство со многими известными в столице ростовщиками. А когда они стали уж слишком беспардонно наседать на него, Альфред Шторм решил жениться. В жены он надумал взять дочь какого-нибудь банкира с Липотвароша, крупного коммерсанта или другого толстосума в том же роде. С этой целью он принялся усердно посещать журфиксы и семейные балы, добросовестно подыскивая себе наиболее перспективного тестя. Но пока залезший по уши в долги майор подбирал себе денежный мешок с дочерью на выданье в придачу, его успели назначить военным атташе при венгерской миссии в Лондоне.

Нанося прощальный визит в управление государственной полиции, Шторм пожаловался начальнику политического отдела, что его шантажируют и всячески донимают ростовщики. Полицейский комиссар заверил графа, что призовет распоясавшихся кредиторов к порядку.

Перед своим отъездом майор Шторм запасся рекомендательным письмом от графини Залаи — которую, между прочим, никогда в глаза не видел — к некоему молодому и весьма любезному подполковнику, военному атташе итальянского посольства в Лондоне. Письмо ему раздобыл начальник будапештской политической полиции. Графиня Залаи рекомендовала благосклонности итальянского подполковника своего старого друга милейшего графа Фреди, а в постскриптуме обращалась с шутливой просьбой раздобыть для графа Фреди богатую невесту.

Итальянский покровитель ввел венгерского майора в свет, причем был с ним вполне откровенен.