Обретение стаи

И именно в этот момент, на концерте заурядной группы, на стадионе, полном подростков, Торик особенно остро осознал, что «взрослые» — это теперь он сам! Как ни странно, до этого он всегда ассоциировал себя со школьниками и студентами. А теперь выросло поколение молодых ребят и девчонок, для которых взрослый (если не старый) — он. Надо же!

Толпа хлынула к выходу. Вику понесло было потоком, но она ухватила Торика под руку и изо всех сил держалась за него, пробираясь к выходу. Выйдя из парка, они направились к троллейбусам. Вика была абсолютно счастлива.

* * *

Август 1991 года, Город, 26 лет

В августе на работе царило всеобщее воодушевление.

Казалось, все получается, все удается — установки совершенствуются, программы пишутся, системы обрастают новыми функциями. Хотя почему «казалось»? Перспективный план заказов на три года вперед ясно показывал: они делают нужное дело, двигают науку и технологию. Отдел еще немного расширили, раз в нем появились новые направления, а сектор Сверчкова взял к себе двух молодых математиков — парня и девушку. Людей стало больше, поэтому на отдел заказали еще компьютеры и измерительное оборудование.

Торик теперь часто брал в библиотеке выпуски «Сайентифик Америкэн». Журнал оказался на редкость интересным, а отдельные статьи прямо-таки пробуждали воображение. Особенно хорошо это получалось у автора со странным именем Терри Виноград. Он писал про фракталы, пространства переменной размерности, про снежинки Коха и «слона» Мандельброта. Торик старательно вникал, строил компьютерные модели, пытался даже рисовать этих математических монстриков, жалея лишь об одном: вряд ли это когда-нибудь пригодится в жизни…

* * *

Была, правда, одна заковыка — человеческий фактор. Можно купить мощный компьютер или настроить аппаратуру. Люди все равно оставались людьми. Они несли на работу не только позитивный настрой и желание работать, но и свои проблемы и заботы. А иногда работе мешали даже их радости. Так вышло с блондинкой по прозвищу Янчик.

Сейчас Торик снова пытается сфокусировать ее внимание на задаче. Она смотрит задумчиво и глубоко… куда-то сквозь него, в свои воспоминания.

— Эй, мы через два дня должны уже все состыковать, а у тебя только первый набросок алгоритма. — Он тщетно пытается выдернуть ее из мира грез на поверхность.

Она молчит. Широко распахнутые серые глаза — в неге. Потом медленно-медленно ее зрачки поворачиваются в его сторону. Светлые пряди падают ей на лицо, но она этого не замечает. И так же медленно говорит, словно творит молитву: «А меня вчера жених на лодке катал…» — нестерпимо долгая пауза. Затем: «Весь день катал… И как только у него силы хватает столько грести? А потом я ему собрала большущий букет ромашек…»

Торик слушает, слушает… Но сейчас ведь нужна не романтика, а работа. Не тающая от любви девушка, а рациональный программист. Как вывести ее из плена приятных воспоминаний? Как достучаться?

Он тихонько берет ее за оба уха и поворачивает к себе. Она, вся еще там, в мыслях, приоткрывает рот, словно для поцелуя… Потом в голове что-то все-таки щелкает. Янина вздрагивает, испуганно распахивает глаза и смотрит на него с удивлением. Ей неловко, ему тоже. Но она вернулась. Почти. И он снова переходит к задаче: «Янчик, давай посмотрим, что еще можно успеть?»

Она искоса поглядывает на него чуть смущенно, но теперь уже совсем проснулась и говорит на его языке: «Извините… Можно переписать эту процедуру и поправить интерфейс». Да. Все правильно, девочка. Интересно, надолго тебя хватит?

Вокруг стрекочут матричные принтеры. На разные голоса пищат интерфейсы. Входят и выходят люди в белых халатах, раскрывая стеклянные двери. Они двигают науку. Наука двигает технологию. И, кажется, никому в мире нет дела до маленькой, но очень счастливой любви.

* * *

— Слушайте, ну это уже что-то за гранью, честное слово!

Петровна, кажется, впервые на памяти Торика не улыбается. Она искренне негодует. Что случилось? Кто оплошал?

— Ир, ну ты чем думала-то, когда это делала?

— Это была шутка. Для своих.

Бледная Лошадкина откровенно испугана. Она за что-то чувствует вину, лицо идет красными пятнами. Ого, плохо дело.

— Ну а вы куда смотрели, тестировщики? Толя, твоя недоработка. Экспортный вариант! Максимум внимания, да. Но и максимальные последствия.

— Что случилось-то? Модель слетела? — Торик все равно ничего не понимает.

— Вот что случилось, полюбуйся!

Петровна протягивает листок, отпечатанный на мелованной бумаге. Хм… у нас такой нет. Сверху много непонятных французских слов, а ниже… Там скриншот, снимок экрана той самой программы управления технологической установкой, над которой они работали несколько месяцев. Поверх интерфейса располагалось диалоговое окноа на нем картинка мультяшного мужичка в белом поварском колпаке, а рядом надпись: «Обед! Всем пора на обед!» на чистейшем русском языке.

— Ир, ты повесила диалог на системный таймер?

— Ну да, мы же как раз отлаживали системный журнал, помнишь?

— Журнал помню, но я никогда…