Обретение судьбы

Ратха не участвовала в новых набегах, последовавших за первым нападением. Ей и серой старухе теперь поручали только носить с луга чужую убоину. Много ночей подряд Ратха таскала тяжелые туши через подлесок, а на рассвете падала без сил и смотрела, как разбойники до рвоты обжираются свежим мясом. И после каждого набега она видела, как Костегрыз пирует вместе с членами совета. Ратха ловила на себе его встревоженные взгляды, но на этот раз отворачивалась первая.

Однажды тихим дождливым утром между набегами, она стояла на страже у края луга, где накануне состоялась очередная битва. Неожиданное шипение напарницы отвлекло Ратху от невеселых раздумий. Она напряглась, вонзив когти в топкую землю. В чем дело? Неужели племя набралось сил для нападения? Серая кошка вскочила с земли и зашипела на кусты, колыхавшиеся в нескольких хвостах от нее. Она прижала уши, так что стала казаться еще безобразнее, чем обычно.

— Привет, старуха, — раздался знакомый голос из кустов. — Прекрати шуметь. Ты знаешь мой запах. — Из куста показалась медно-рыжая голова в обрамлении мокрой зеленой листвы. На мгновение она пропала, а затем Костегрыз выскочил на открытое место, волоча в зубах большой кусок мяса.

— Это не тебе, — процедил он сквозь зубы, отталкивая истекающую слюной старуху. Та заскулила и оскалила зубы, но мгновенно попятилась под грозным взглядом Костегрыза.

— Вот тебе, — пробурчал он, без лишних слов бросая мясо к лапам Ратхи. Она тупо уставилась на кусок, потом подняла глаза на Костегрыза.

— Ешь. Тебе нужна еда. Этот молодой дурак, которого поставили во главе вашей стаи, морит тебя голодом.

Ратха не произнесла ни слова. Она глубоко втянула в себя запах мяса. Оно было свежим, от последней убоины. Но Ратха все равно не могла есть.

— Ратха, — теряя терпение, сказал Костегрыз. — Я принес тебе кое-что получше гнилых объедков, которые ты обгрызаешь со старых костей, но ты ничего не ешь, а смотришь на меня, как эта старая серая дура. Ты разучилась говорить?

Несколько мгновений она смотрела на него, не в силах ответить чем-то, кроме взгляда. Она так давно не разговаривала, что с трудом могла подобрать слова. Речь Костегрыза потрясла ее, но еще сильнее ее пугала собственная неловкость. Ее охватила паника, она боялась, что так долго притворялась немой и глупой, что в самом деле стала такой. Но это длилось совсем недолго, затем слова пришли сами собой.

— Ты сам сказал, что я отныне буду в числе самых низших Безымянных, — сказала она, и голос ее прозвучал сипло от долгого молчания.

— Даже самые низшие должны хорошо питаться, — ответил Костегрыз и подтолкнул ее. — Все ребра наружу! Если ты похудеешь еще сильнее, то потеряешь котят.

Ратха прижала уши.

— Так вот, значит, почему ты пришел и принес мне это мясо? Ты заботишься не обо мне, а только о том, что я ношу в животе! Пта!

— Какая разница, почему я здесь? — фыркнул в ответ Костегрыз. — Ведь я могу бросить тебя на милость твоего вожака!

Ратха в бешенстве забросала кусок мяса грязью и отбежала прочь.

— Отдай это серой!

— Я спас твою драную шкуру, и поверь мне, это мне дорого обошлось. Теперь еще меньше членов совета прислушиваются ко мне, и безумная резня продолжается. Да, я ничего не могу с этим поделать, и ничего не могу сделать для тебя, кроме как приносить тебе дополнительные порции еды. — Костегрыз наступил ногой на мясо. — Да, я забочусь о котятах, — сказал он, и его желтые глаза вспыхнули даже при свете дня. — Но я не меньше забочусь и о тебе. Остальные хотят тебя убить, и если ты хоть чем-нибудь привлечешь их внимание, то очень скоро закончишь свои дни, да, наверное, и я вместе с тобой.

Ратха опустила морду и обнюхала кусок мяса. Потом откусила кусочек, и вдруг почувствовала, как Костегрыз нежно вылизывает ей уши. Изумленная, она отскочила назад и в недоумении уставилась на него.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Ешь. Я не буду тебя беспокоить.

Ратха с жадностью съела половину куска и поняла, что больше ей в себя не вместить.

Все время, пока она ела, серая старуха тоненько выла в сторонке.

— Если я съем все это, меня стошнит, — сказала она Костегрызу. — Отдай остатки серой. Она работает не меньше меня.

— Я думал, ты ее терпеть не можешь.

— Так и есть, — ответила Ратха, чувствуя, как вместе с ощущением сытости к ней возвращается часть былой твердости духа. — Я ее ненавижу, особенно за ее тупой взгляд. Но ты же сам сказал, что даже самые низшие должны есть вдоволь.

Костегрыз усмехнулся ей и, махнув головой, швырнул остатки еды серой старухе. Та поймала мясо на лету и принялась пожирать, шумно давясь от жадности.

— Я еще вернусь, — сказал Костегрыз, поворачиваясь, чтобы уйти. — И буду приносить тебе еду так часто, как только смогу. Жаль, что я не пришел раньше, мне больно видеть тебя такой отощавшей.

Ратха не ожидала, что он сдержит свое слово, однако через день Костегрыз выбрался из кустов с новой порцией мяса. Этот кусок Ратха тоже поделила с серой, и глаза старухи стали круглыми от удивления.