Обретенная любовь

Я точно знаю, куда мы направляемся. И, когда из поля зрения исчезают дома и затихают клаксоны и сирены, я понимаю, что мы на мосту острова Райкерс и что я вот-вот навсегда окажусь в тюрьме.

Небо синее, слышны крики чаек. Мы на полном ходу проезжаем лежачего полицейского. Мои ребра напоминают, что они совсем не согласны с происходящим. Это повторяется еще несколько раз.

Машина останавливается. Олухи в кабине передают по переговорному устройству свои идентификационные номера и цель приезда. Фургон трогается. Затем все повторяется заново: остановка, идентификация, ворота открываются, чтобы запустить нас внутрь. До меня долетают обрывки разговоров: «Транспортировка заключенного. Ну, по делу о сыне губернатора» или «Ну и потеху я вам привез! Настоящий мерзавец!»

Я чувствую, как ярость поднимается к самому горлу, но не в состоянии ничего сделать, не могу даже прокричать, как они меня бесят. Дорога после пропускных пунктов становится все более запутанной. Затем фургон резко останавливается. Я падаю вперед и больно ударяюсь плечом о металлическую скамью. Запястья чувствуют себя не лучше. К тому моменту, когда у меня, наконец, получается выпрямиться, коп распахивает двери фургона.

– Ну что, говнюк, понравилась поездочка?

Иди ко всем чертям, кретин! Он поднимается в кабину с шокером в руке и улыбкой победителя на губах, а я резко встаю.

– Так это из-за тебя весь сыр-бор? М-да, тебя тут быстро приструнят. С трудом верится, что тебя, такого тощего, усмиряли несколько человек.

Он расстегивает наручники и подталкивает меня к выходу.

Первое, что бросается в глаза, – решетки повсюду. Даже сверху. Для чего это? Они боятся, что я упорхну, как голубь в Центральном парке?

– Туда, давай, шевели ногами.

Коп толкает меня, но я не двигаюсь, лишь смотрю на него искоса. Черт, ну и усы у него! Мужик, ты отстал от жизни. Он вскидывает подбородок.

– Вперед, тупица, иначе придется применить силу.

Не обращай на него внимания.

Я поворачиваюсь и поднимаю глаза. Дьявол, да меня тут встречают как дорогого гостя. Шесть вооруженных до зубов охранников наблюдают, как я иду в их сторону. Не смотри им в глаза, парень.

Как только я подхожу ближе, меня хватают и заводят в длинный коридор. Гадость, здесь пахнет так, что меня вот-вот стошнит.

Двое ведут меня, остальные идут впереди и позади нас. Один из охранников опустил нос в какие-то бумажки и молча читает, потом вдруг взрывается от смеха.

– Господи, да этот ублюдок немой!

Остальные тоже находят это смешным. Как было бы здорово прямо сейчас прокричать в их страшные рожи, что я готов прибить их всех, но я продолжаю молчать. И это молчание душит меня. Один из них толкает меня плечом.

– Так мы можем делать с тобой что угодно, раз ты об этом даже рассказать не сможешь.