Обретённая память

«Но это ещё хуже лжи, — подумал Джек. — Потому что это та ложь, которую говоришь сам себе».

— И где это нас оставит? — спросил Йанто.

Джек озадаченно взглянул на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я имею в виду, здесь ли он сейчас.

Джек покачал головой.

— Он не останется, — сказал он. — Парень, который спит в конференц-зале… Ничто из этого с ним ещё не произошло. Прежде всего, он всё ещё жив.

— Но, может быть, ты можешь это остановить… Я хочу сказать…

— Нет, — ответил Джек. — Не в этой жизни. В этой жизни Майкл всегда возвращается в 1967-й. Он всегда умирает.

— Так мы не можем ничего…

— Нет.

Йанто на мгновение задумался об этом. Он думал о Лизе, с тех пор, как он рассказал остальным о своей встрече с Кромвелем в Торчвуде-1. Теперь казалось, что те времена были целую жизнь назад. А Лиза — много жизней назад.

— Тебе нужно пойти к нему, — сказал он. — Я имею в виду, сейчас. Иди и поговори с ним. Просто… просто будь с ним.

Джек кивнул и улыбнулся. Когда он выходил из своего кабинета, Йанто поймал его руку и на секунду сжал её, прежде чем отпустить.

* * *

— Так эти вондраксы, — сказала Гвен. — Они похожи на людей?

Тошико пожала плечами. Она изучала Шар, пока Гвен сидела у рабочего стола, потягивая всё ещё слишком горячий кофе.

— Вроде того, — ответила она. — Не помню. Или, по крайней мере, не помнила. До этого момента.

— И они носят шляпы-котелки?

Тошико кивнула.

— Но почему? — спросила Гвен. — Зачем, по-твоему, они носят шляпы-котелки?

— Не знаю. Чтобы быть похожими?

— Это странно. Просто это напоминает мне о том, что сказал Джек некоторое время назад. Он сказал, что в бесконечной вселенной должна быть планета, полная госслужащих[65]. Может быть, они именно с этой планеты…

Тошико мягко рассмеялась.

— Я видела одного из них, Гвен, — сказала она. — И они не были госслужащими.

Потом она посмотрела на Гвен, и выражение её лица было достаточно серьёзным, чтобы стереть улыбку с лица Гвен. Она выглядела странно напуганной, как будто одного воспоминания хватало, чтобы повергнуть её в ужас.

Джек вышел из своего кабинета и пересёк Хаб.

— Веселитесь? — спросил он. Такие реплики обычно сопровождались улыбкой, но сейчас он произнёс это тихо, почти без всяких эмоций.

Тошико подняла взгляд от Шара.

— Эта штука, — сказала она. — Здесь нет никаких технологий. Нет движущихся частиц. И металл для меня новый.

— Ты ещё не дала ему имя? — поинтересовался Джек.

Тошико нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, это новый металл. На Земле нет ничего подобного. Ты должна дать ему название. Что-нибудь вроде «тошикинум». Или «торчвудиум», если ты предпочитаешь не слишком эгоцентрические имена.

— Это торчвудиум, — сказала Тошико. — Я просто не могу понять, как оно работает. Или, скорее, как оно работало.

— И я не думаю, что ты когда-нибудь поймёшь, — сказал Джек. — Может быть, эта вещь старше всей этой планеты. Может быть, старше всей этой солнечной системы. Существа, которые это сделали, работали с технологиями столь же старыми, как сами звёзды. Это Третий закон Кларка, Тош. Третий закон Кларка.

— Ты уже говорил об этом раньше, Джек. Что такое Третий закон Кларка?

— Я скажу тебе как-нибудь в другой раз, — сказал Джек. — Мне нужно пойти посмотреть, как там наш гость.

Когда Джек направился к конференц-залу, Тошико оставила Шар на столе и пошла за ним.

— Э-э, Джек, — сказала она. — Я тут думала…

Джек обернулся.

— О чём?

— Ну, о вондраксах. Если они преследуют Майкла, а Майкл здесь… Ну… Что нам делать, если они появятся?

Джек глубоко вздохнул. Он всё ещё видел вондраксов в подземном коридоре подстанции КВИ и пули, проходящие сквозь них, словно они были сделаны из дыма. Он был неуязвим для них, но остальным не так повезло.

— Они не любят зеркала, — сказал он, покосившись на другой конец Хаба, и Тошико проследила за его взглядом.

* * *

— Интересно, — сказал Оуэн, пристально глядя сквозь стекло в камеру. — Ты жалеешь о чём-нибудь? Сидишь ли ты когда-нибудь и думаешь: «Как, чёрт возьми, я очутилась здесь? Что я такого сделала, чтобы заслужить жизнь в этой грёбаной маленькой комнатке в сотне футов под Кардиффом?»

Дженет скрючилась в углу своей камеры и дышала спокойно, изредка похрюкивая. Сложно было сказать, слушал ли долгоносик Оуэна и понимал ли он хоть одно сказанное им слово.

— И интересно, думаешь ли ты о нас, — продолжал Оуэн. — Я имею в виду, кроме еды, ясное дело. И есть ли у тебя любимчик.

Дженет посмотрела на него, её глубоко посаженные глаза посверкивали из тени крошечными далёкими вспышками света, почти затерянные среди неровных, звериных черт её лица.

— Держу пари, твой любимчик — я, — сказал Оуэн. — По количеству времени, которое я здесь трачу. Наши маленькие беседы. Ну, то есть это я говорю, а ты, кажется, просто сидишь здесь и хрюкаешь, но это нормально.

Оуэн потопал ногами и тихо засмеялся. Иногда, когда он был внизу, в подвалах, как будто видел себя со стороны, и всё происходящее казалось ему на редкость глупым. Конечно, это и было глупо, и тем не менее в этом было что-то странно успокаивающее. Некоторые люди платят деньги за психотерапию. У Оуэна была Дженет.