Обряд на крови

– Почти вовремя, – сказал я. Спустившись в лабораторию, я зажег нехитрым заклинанием несколько свечей, потом достал пергаментный свиток с фут длиной и расстелил его на столе, держа наготове шариковую ручку. – Где?

– Недалеко от Габрини-Грин, – сказал Боб. – Я это место хорошо разглядел.

– Отлично. Разрешаю тебе выйти еще на время, необходимое на то, чтобы показать мне все.

Он вроде как вздохнул, но спорить не стал. Облачко светящихся оранжевых мотыльков – ну, светились и клубились они менее активно, чем обычно, – выскользнуло из глазниц черепа, сгустилось вокруг ручки, и та принялась словно сама собой карябать на пергаменте.

– Тебе это не понравится, – сообщил голос Боба чуть менее разборчиво.

– Почему?

– Это убежище. Приют.

– Приют? Для бездомных?

– Угу, – подтвердил Боб. – И занимавшийся еще реабилитацией наркоманов.

– Блин-тарарам! – пробормотал я. – Как вампиры осмелились сунуться в общественное место?

– Ну, в общественных зданиях порог – понятие относительное, так что приглашения им не требуется. И я думаю, они вошли туда непосредственно из Нижнего Города, прямо в подвал.

– Сколько людей пострадало?

Бобова ручка заскрипела по пергаменту. Когда планы рисую я, дело обычно ограничивается корявыми квадратиками и кружочками; рисунок Боба, казалось, вышел из-под руки Леонардо.

– В подвале в углу три трупа, – ответил Боб. – Несколько человек персонала превращены в безмозглых рабов-зомби. С полдюжины человек не обращены, но связаны и заперты в кладовке.

– Наемники есть?

– Еще какие! Полдюжины ренфилдов, и при каждом темнопес.

– Ренфилдов?

– Нет, право, как ты можешь жить в этом веке и не знать про ренфилдов? – возмутился Боб. – Живи шире, поверь совету.

– Я читал книгу. Я знаю, кто такой был Ренфилд. Просто как-то не привык к использованию этого имени в множественном числе.

– Ох, – вздохнул Боб. – Так что ты хотел знать?

– Ну… во-первых, как они назывались до того, как Стокер опубликовал свою книгу?

– Никак они не назывались, Гарри, – тоном терпеливого наставника ответил Боб. – Потому Белый Совет и заставил Стокера опубликовать книгу. Чтобы люди узнали об их существовании.

– А? Ну да… – Я устало потер глаза. – И как вампиры производят вербовку?

– Магия, контролирующая рассудок, – сказал Боб. – Обычное дело.

– Контроль за рассудком, – повторил я. – Давай-ка проверим, правильно ли я все понял. Рабы-зомби просто стоят с отсутствующим видом, пока не получат приказа, так?

– Угу, – отозвался Боб, не прекращая скрипеть пером. – Вроде настоящих зомби, только этим все-таки нужно еще время от времени в туалет.

– Выходит, ренфилды – это улучшенная разновидность рабов-зомби?

– Нет, – устало сказал Боб. – Хороший раб-зомби настолько подконтролен, что даже этого не замечает, и продолжаться это может долго.

– Вроде того, что Дюморн сделал с Элейн?

– Гм… пожалуй, можно сказать и так. Вроде того. Но такие существа требуют умелого управления. Да и для обращения их нужна уйма времени плюс недюжинные способности к внушению, чего у Мавры в настоящий момент негусто.

– Ну, – терпение мое начинало понемногу иссякать, – значит, ренфилд – это?..

Боб положил ручку.

– Это быстрый, грязный способ, которым Черная Коллегия получает себе дешевую живую силу. Ренфилды превращаются в рабов путем грубого физического воздействия.

– Да ты смеешься, – не выдержал я. – Это же такой удар по психике…

– Это просто лишает рассудка, – подтвердил Боб. – Они непригодны ни для чего, кроме насилия, но вампирам-то от них ничего другого и не требуется.

– И как их выводить из этого состояния? – поинтересовался я.

– Никак, – сообщил Боб. – Даже настоящему Мерлину – и то это не удавалось, и никому из известных святых тоже. Раба можно освободить, и со временем он придет в себя. Ренфилдов – нельзя. С той минуты, как у них ломается рассудок, их можно считать безвозвратно потерянными.

– Гм… – хмыкнул я. – А конкретнее?

– Ренфилды становятся все злобнее и агрессивнее – через год, максимум через два они саморазрушаются. И спасти их невозможно. Они все равно что мертвые.

Я обмозговал полученные факты и даже восхитился тому, насколько поганее сделалась ситуация. Жизненный опыт давно уже научил меня, что незнание – благо. Да что там благо – блаженство, сравнимое с оргазмом. На всякий случай я покосился на Боба.

– Ты абсолютно уверен в фактах?

Облачко оранжевого света устало втянулось обратно в череп на полке.

– Да. Дюморн в свое время неплохо изучил эту проблему.

– Мёрфи это не понравится, – заметил я. – Одно дело – расчленять монстров бензопилой. Люди – совсем другое.

– Ага. Людей пилить проще.

– Боб, – зарычал я. – Они же люди!

– Ренфилды – нет уже, – возразил Боб. – Может, они и шевелятся, но все равно, можно сказать, умерли.

– Боб, это будет очень весело объяснять суду, – буркнул я, поежившись. – Или, если уж на то пошло, Белому Совету. Если я уберу кого-нибудь не того, я запросто могу оказаться в тюрьме – или в тайной темнице Белого Совета. Мавра умело использует законы. Извратив их суть, но использует.

– Так плюнь на законы! Перебей их, и делу конец, – посоветовал Боб устало, но одушевленно.

Я вздохнул.