Обряд Ворлока

— Значит, никто не нападает. — Нехта тоже оказался тут как тут. Он держал заряженный самострел. Холодный прищур единственного глаза сомнений не оставлял — динни ши готов выстрелить в любой миг. На звук. И вряд ли промахнется.

«И все-таки. Почему так долго нет Лохлайна?»

Вратко казалось, что прошло уже очень много времени. Парень успокаивал себя: когда ждешь, мгновения тянутся долго-долго, как ползущая по стеблю улитка. Но тем не менее сердце начало колотиться в ожидании неизвестности.

— Сотворил бы ты свой огонек… — задумчиво проговорил Вульфер. — Свеча-то потухнет вот-вот.

— Не надо пока, — возразил Гуннар. — Себя подсветим. Если там стрелки прячутся…

Тут кормщик понял, что сморозил глупость — откуда стрелки в заброшенном и замурованном много десятилетий назад подземелье? — и замолчал. Потупился и смущенно засопел.

Новгородец оглянулся. Огонек свечи, зажатой в ладони оборотня, дрожал и брызгал мелкими капельками расплавленного сала.

Пожалуй, и правда, придется колдовать…

Голос Лохлайна, прозвучавший под самым ухом, заставил вздрогнуть.

— Никого. Можно идти!

«Подкрался! — с неоправданной злостью подумал Вратко. — Не мог хотя бы кашлянуть?»

Глядя мимо бесстрастного лица динни ши, словен скороговоркой повторил вису, в которой просил солнце дать ему полгорсти огня. Светящийся шар послушно возник над протянутой вперед ладонью. Он получился гораздо слабее, чем в первый раз. Может быть, оттого, что Вратко только что колдовал, а возможно, из-за толщи скал и земли, разделявшей небесное светило и его частичку.

Но, тем не менее, яркости едва теплого огонька хватило, чтобы осветить небольшую пещеру, вход в которую и перекрывала уничтоженная новгородцем дверь. Древние строители потрудились здесь немало. Если в залах королевы Маб сохранялась суровая красота природы: каменные сосульки и столбы, натеки на стенах, промытые подземными потоками ямы и ручейки, даже от обломков скал пещеры расчищались лишь в том случае, когда без этого было не обойтись; то здесь зубила и резцы каменотесов потрудились на славу. На глазок комната, шагов десять в поперечнике, выглядела совершенно круглой. Ровные стены и потолок куполом, которые заставлял припомнить часовни и базилики христианских церквей.

— Это не работа друидов, — покачал головой Вульфер. — Скорее всего, монахи святой Хильды постарались.

— Зачем? — недоуменно пробормотал Олаф. — Разве жрецы Белого Бога творят молитвы в подземных укрывищах?

— Творят, северянин, — назидательно произнес Димитрий. — Примером тому тот монастырь, в стенах которого я получил духовное напутствие на подвиг во имя Веры… В народе так и зовут его: пещеры Святого Климента. Говорят, первые кельи вырубили еще при жизни священномученика. А также первую церковь построили. В честь Святого апостола Андрея Первозванного. Потом их расширили, достроили церкви на поверхности, связали подземным ходом с крепостью Каламита…[83]

— Слишком много болтаешь, — вяло отмахнулся викинг.

— Тут нет ни алтаря, ни скамеек для молящихся, — развел руками Гуннар. — Думаю, что это тайник. Схорон.

— Друиды начали строить, а монахи уж красоту навели, — предположил Вульфер.

— Зачем, не пойму?

— А времена неспокойные были, — подмигнул старик. — В те годы в Англии король на короле сидел, королем погонял. Да каждый себя считал главным и самым достойным, чтобы остальными командовать. И власть свою утверждали сталью. А позже викинги начали вдоль берегов шастать. Помнишь, я же рассказывал, кто Стринешальх разорил?

— Да помню. Сыновья Рагнара Кожаные Штаны, — кивнул Олаф. — Их у него много было.

— Сигурд Змеиный Глаз, Бьорн Железнобокий, Ивар Бескостный… — добавил Гуннар. — А кроме них: Уббе, Харальд, Хальвдан, Хвитсёрк, Фридлейв, Ульв… И все Рагнарсоны, как на подбор. Было, кому за отца отомстить.

Пока они обменивались этими фразами, Вратко продолжал рассматривать убранство пещеры. Стены ее, некогда белые, покрывала искусная роспись: зеленые, вьющиеся побеги — листья похожи то ли на винную лозу, то ли на плющ; алые и небесно-голубые цветы; порхающие птицы и бабочки. За истекшие века краски не утратили своей яркости, но штукатурка потрескалась, местами облупилась и отставала от стены «коржами», от чего рисунки утратили целостность и выглядели разрозненными обрывками. Потолок древние художники разделили пополам, выкрасив одну часть в черный цвет и разбросав по ней золотистые точки звезд, что вели хоровод вокруг выщербленного месяца, а другую — в небесно-голубой с белыми пятнами облаков и животворным ликом солнца. Время не пощадило и эти изображения. Обрамленный венцом извилистых лучей солнечный лик наискось пересекала неровная трещина. Будто шрам.

— Думаю я, монахи тут ценности прятали, — прервал размышления новгородца Гуннар. — Те из них, которые никак не должны были врагам и грабителям в руки попасть.

— Что ж! Можешь поискать! — презрительно бросил Лохлайн. Он уже направлялся к выходу, но приостановился, услышав слова кормщика. — Это будет тебе за труды…