Обряд Ворлока

— Опять вы за свое! — парень устало, еле-еле, взмахнул рукой. Пламя свечи затрепетало, фитиль зашипел, брызгаясь топленым салом. — Мне до ворлока настоящего еще учиться лет двадцать! Если не больше! А до того не имею права называться…

— Раз чародейское искусство постигаешь, значит, уже ворлок, — степенно заметил кормщик. — А коль не знаешь, зачем оборотень наш нырять вздумал, так и скажи…

— Так и говорю! Не знаю! — отчеканил Вратко.

— А я знаю! — неожиданно улыбнулся Олаф. — Утопиться он захотел. От стыда, что нас в ловушку завел.

— Скажешь тоже… — Гуннар пытался сохранять серьезность, но не выдержал и хихикнул. Из-за сжатых губ смех получился похожим на поросячье похрюкивание.

Тут уж не выдержал новгородец.

Захохотал, тряся головой и зажимая рот ладонью, — того и гляди, Нехта подумает, что грозный ворлок с ума спятил.

— Молодец, самое время! — одобрил его кормщик. — Пускай эти уроды со злости удавятся! — Он мотнул головой в сторону черного зева выхода, где тупо переминался с лапы на лапу ужас глубин.

Брат Димитрий скосил на них глаза, продолжая читать:

— Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих![110]

Вульфер рывком поднял голову от воды. С потемневшей шерсти стекали тонкие струйки. Ребра ходили ходуном — будь ты трижды оборотень, а без воздуха не обойдешься. «Дышать нужно всякому существу, — подумал Вратко. — И божьему созданию, и тому, кто от Лукавого род ведет. Хоть сакс и утверждает, что не знается с сатаной».

— Ты зачем булькаешь-то? — Олаф наклонился к волку.

Не удостоив викинга ответом, Вульфер нырнул снова.

— Бывает, — пожал плечами хёрд. — Одурел малость.

— Сам ты одурел, — беззлобно ответил ему кормщик. — Он зовет кого-то.

— И я так думаю, — кивнул Вратко.

Олаф хмыкнул недоверчиво.

— Кого там звать?! Сурт[111] его знает, сколько саженей камня над головой. Тут целое озеро воды, будто из Нифльхеля натекло… Да в нем, видать, и рыбы-то нет. Кого тут звать?

Викинг в поисках поддержки посмотрел на Нехту. Динни ши не ответил. Он сидел на корточках, уставившись невидящим взглядом в стену.

— Еще один! — скривился Олаф. — Только этого нам не хватало. Хоть ромей пока в своем уме…

— Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше, — будто ответил ему словами апостола Павла Димитрий. — Скорбим ли мы, скорбим для вашего утешения и спасения, которое совершается перенесением тех же страданий, какие и мы терпим. И надежда наша о вас тверда. Утешаемся ли, утешаемся для вашего утешения и спасения, зная, что вы участвуете как в страданиях наших, так и в утешении…

Вульфер завыл.

Ужас глубин рванулся, ударившись грудью о невидимую преграду. Зарычал, забил по воздуху передними лапами.

«Неужели чувствует, что добыча ускользает?» — пронеслось в голове новгородца.

Херсонит размашисто перекрестился.

— Гляди! — заорал Олаф, пятерней хватая Вратко за плечо.

Словен аж охнул — предела своей силище викинг не знал.

— Ты чего?!

Палец хёрда указывал на черную гладь подземного озера. Среди мелких волн, поднятых Вульфером, вспучилась круглая шишка размером с шапку. Она стремительно приближалась к берегу.

Что еще за напасть?

У Вратко зародилось нехорошее предчувствие. Мало ли какие чудовища могут здесь обитать? Наверняка пещеры способны подкинуть им еще пару-тройку неожиданностей помимо ужаса глубин…

Шишка остановилась в полутора саженях от сапог Гуннара, который, вцепившись в бороду, тоже во все глаза ее рассматривал.

Остановилась и вдруг превратилась в звериную морду: круглую, мокрую и блестящую. На первый взгляд она напоминала собачью голову, только без ушей. А безухих собак, как известно, не бывает. Кроме больших, навыкате черных глаз, отражающих огонек свечи, на морде выделялись знатные усищи — таких длинных, пушистых, торчащих в разные стороны не было ни у кого в войске Харальда Сурового. Ну, разве что Лосси-датчанин мог похвастать похожими, разлохмаченными волосами.

«Да нет, — решил новгородец, — в подметки морской хевдинг не годится пришельцу. Что же это за существо такое?»

Неизвестный зверь фыркнул, разбрызгивая капельки воды с усов, и моргнул.

— Да ведь это же нерпа![112] — изумленно воскликнул Вратко. — У нас на Ладоге…

— Тут тебе не Ладога! — осадил его Гуннар, перехватывая меч поудобнее.

— Да брось ты… — взял его за рукав Олаф. — Смотри лучше на нашего оборотня.

Вульфер уже успел высунуть голову из воды и тянулся носом к тюленю. Сухопутный зверь и водоплавающий надолго замерли без движения. Только шевелились ноздри и звучно били о гладь озера капельки воды, срывающиеся с волчьей шерсти.

В тишине по-прежнему хрипел усталый Димитрий, удерживая кровожадных преследователей: