Обряд Ворлока

В просветах между камнями виднелись озабоченные и взволнованные лица Вульфера, Гуннара, Олафа… А это кто мелькнул? Неужто Димитрий? Как мог монах, пускай и не католик, решиться посетить языческий обряд? Глядеть на самую что ни на есть черную волшбу! Впрочем, херсонит, похоже, малость не от мира сего. Ради знаний он и в Преисподнюю готов спуститься. Вреда он не принесет. Не было бы ему вреда, если дознается королева Маб или Керидвена, что священнослужитель ненавистного ей Иисуса Христа пожаловал к кромлеху и запросто разгуливает среди ее воинов. А если, не приведи Господь, Морвран что-то заподозрит, то жизнь ромея не будет стоить и траченной молью беличьей шкурки.

Новгородец хотел махнуть рукой Димитрию — уходи, мол. Но херсонит вставал на цыпочки, делал круглые глаза и, кажется, пытался что-то крикнуть, чтобы Вратко услышал. Откуда ни возьмись, двое динни ши в кольчугах и островерхих шлемах, загородили монаху проход внутрь кромлеха, а потом оттеснили его куда-то в сторону. Словен очень хотел надеяться, что хёрды, околачивающиеся поблизости, не дадут ученого человека в обиду. И неплохо было бы накостылять ему слегка по шее, чтобы не лез, куда не зовут. Одно дело по книгохранилищам шататься и совсем другое — мелькать перед глазами у народа Полых Холмов.

— Ты что вскочил?! — закричала, срываясь на визг, королева Маб. — В котел смотри! В котел!!!

Вратко послушно наклонил голову. Душистый пар обнял его щеки мягкими ладонями, ожег дыхание. Заслезились глаза. Сквозь застилавшую взор влагу парень четко увидел вытянутый холм с палисадом на гребне. Позади заостренных кольев мелькали круглые шлемы, бородатые лица. Кое-где выглядывали разукрашенные щиты. Вздымались секиры и копья.

Саксы!

Разглядывая укрепления защитников острова с высоты птичьего полета, новгородец не мог не заметить, что Гарольд выбрал отличную позицию. Справа и слева от Сенлака пролегли глубокие овраги: обрывистые склоны, да и ширина что надо — конь ни за что не перепрыгнет. Впереди — заросли ежевики. Невысокой, но все равно, цепляясь за одежду, она будет сдерживать атакующий порыв, отвлекать стрелков, заставит заупрямиться если не всех, то хоть некоторых коней. Позади холма кустарник рос еще гуще. Здесь к ежевике примешивался терновник, сменяясь побегами осинника. Даже если рыцарям и удастся обход, то вскачь на холм они не пойдут.

Там, где стена щитов была плотнее всего, где стояли наиболее рослые мужи в блестящих доспехах, с самыми яркими щитами, вились два знамени, уже знакомых словену по битве у Стэмфордабрюгьера. Оскалившийся красный дракон с загнутым за спину хвостом и воин с копьем и щитом. Значит, здесь стоит сам Гарольд Второй Годвинссон, английский король.

А где же нормандцы?

Не зря же так торопится владычица малого народца. Наверняка сражение вот-вот начнется.

Войско Вильгельма обнаружилось очень скоро. Оно и не думало таиться. Напротив, рыцари гордо выступали в кольчугах, покрытых яркими накидками. Трепетали флажки на копьях. Пехота выглядела куда как скромнее, зато внушительнее. Шли копейщики, прикрываясь длинными щитами. Шли лучники — некоторые в кольчугах, некоторые в легких кожаных накидках, навроде той куртки, что была на Вратко. Кое-где мелькали арбалетчики.

А вот и Вильгельм!

Герцог Нормандии ехал на могучем гнедом коне впереди группы богато одетых и отлично снаряженных рыцарей. Ближняя свита. Из-под кольчужных сеток, защищавших не только шею и затылок, но и щеки, лоб и подбородок нормандцев, выглядывали и седые усы, и чернявые, и рыжие. Знамя с тремя золотыми львами гордо нес стройный юноша с тремя серебряными полосами на коротком плаще.

— Колдуй, ворлок, колдуй! — откуда-то издалека пробился голос королевы Маб.

Вратко набрал побольше воздуха в грудь и начал:

Молвил Бастард строгий:
Сталь-де всех рассудит.
Вей в ветрила ветер!
Весла, яро гнитесь!
Сотню сотен воев
Посадил на лодьи.
Клен кольчуги крепко
Сколотил дружину.

Воины Вильгельма выстроились тремя колоннами. По флажкам и гербам словен не мог определить, где выходцы из Бретани, где из Фландрии, а где истинные нормандцы. Выбравшись на ежевичную поляну, рыцари сдержали коней, а потом и вовсе остановились. Вперед выдвинулась щитоносная пехота и лучники.

Увидав приготовления врага, саксы на холме разразились воинственными криками:

— Прочь! Прочь, трусы!

Тогда Вратко сказал вторую вису:

Вдоль ограды моря
Скоро тропу торит
Рать братоубийцы
Ради честной брани.
Сакс за палисадом —
Псам войны помеха.
Таны встали строем.
Сталь пусть всех рассудит.

Из строя нормандцев выехал невысокий рыцарь. Он больше походил на подростка, чем на взрослого мужчину, но прочие бойцы поглядывали на него с уважением.