Обручение на чертовом мосту

В одной руке Адольф Иваныч сжимал нож, который был еще красен от крови Булыги, другой пытался поставить Байярда так, чтобы удобнее было забраться в седло. Конь был слишком высок для коротконого управляющего, да еще снова принялся нервно плясать. Адольф Иваныч едва удерживал его, придерживая висящий через плечо кожаный мешок. Мешок был, похоже, очень тяжел – Адольфа Иваныча так и клонило влево.

Итак, он все же унес деньги и пустился в бега.

– Стой, проклятая скотина! – прорычал Адольф Иваныч, снова ударяя Байярда. Конь ржанул от боли почти человеческим голосом, но послушался, когда Адольф Иваныч потащил его к кадке с водой. Адольф Иваныч вскарабкался на ее край, поставил ногу в стремя, другую уже занес над седлом, оглянулся, угрожающе поводя глазами… Он был так страшен в это мгновение, такой дьявольский пламень горел в его глазах, что Емеля, который уже приподнялся было, готовясь кинуться на управляющего, испуганно замер.

Да ведь он уйдет! Вот-вот умчится!

Стоит ему только поудобнее устроиться в седле и повернуть Байярда к приотворенным дверям, как тот улетит – и не поймаешь, не догонишь!

Ирена рванулась из-за охапки сена.

– Ай-й-йя! – взвизгнула она отчаянно.

Байярд взвился на дыбы!

На миг мелькнуло перекошенное лицо Адольфа Иваныча, летящего с седла… Он влетел головой в кадку и замер вверх ногами. Ирена от ужаса зажала руками рот, ее трясло.

Байярд забился в угол конюшни и бешено колотил ногами в стену.

Тело Адольфа Иваныча, стоящее торчком, качнулось, завалилось, но голова не поднялась из воды, которая окрасилась кровью.

– Батюшки-матушки… – нелепо бормотал Емеля, вздымая руку для крестного знамения, но не находя сил совершить его. – Воистину – метил в окошко, а попал в лукошко! Хотел отворотить от пня, а наехал на колоду! Думал…

– Замолчи, – чужими, непослушными губами прошептала Ирена, отворачиваясь от кадки и прерывая этот поток подходящих к случаю пословиц. – Некогда болтать. Надо уходить отсюда, и поскорей.

Она выбралась из-за куч сена и чуть не упала, споткнувшись о кожаный мешок, который валялся на пути. Деньги! Те самые деньги, которые должны были принадлежать Игнатию, а теперь… а теперь, значит, принадлежали ей?..

– Бери, бери, – буркнул Емеля. – Не сомневайся. Твои они.

Ирина с усилием подняла мешок. Задумалась…

Если эти деньги оказались у Адольфа Иваныча, значит, он ничего не открыл Берсеневу о смерти Игнатия, о его венчании с Иреной. Значит, Берсенев продал ее Макридиной не потому, что не хотел делить с ней Лаврентьево. Он избавился от нее, просто как от надоевшей, слишком много о себе возомнившей любовницы! И это было еще оскорбительней!

Смыть кровью. Это можно смыть только кровью!

Ирена с усилием отогнала мысли, которые приводили ее в ярость и сводили с ума. Они с Емелей вдвоем забрались на Байярда, которого с грехом пополам удалось утихомирить, и горячий конь вынес их с постоялого двора. Слуги все еще ужинали, и побег их остался незамеченным, так же как и кровавое происшествие в конюшне.

Спустя несколько минут они поравнялись с тем местом, где оставили при дороге телегу. Спирька клевал носом, но радостно вскинулся, увидев их:

– Эх, вернулись?! А это что ж за красавец? Неужто барский конь?

– Он самый, – сухо сказала Ирена. – А теперь, Софокл, настало нам время прощаться.

– Как так? – испугался тот, глядя на девушку, которая поудобнее устраивалась в седле. Узкое платье мешало сесть по-мужски, и Ирена безжалостно рванула подол с одной стороны. Ничего, армяк прикроет голые ноги. – Я-то думал, мы в Лаврентьево… Чтоб заявить, кто ты есть…

– Без свидетельства о венчании с Игнатием я есть всего лишь авантюристка, больше никто, – сухо оборвала Ирена. – Авантюристка и воровка. Пока не найдено свидетельство, эти деньги мне не принадлежат. Поэтому ты со Спирькой поедешь на выселки и спросишь Степаниду, не у нее ли мои бумаги. Расскажи ей все, что случилось, расскажи о письме старого графа. Может быть, она подобреет ко мне и отдаст свидетельство. Ну а если его нет и у Степаниды… Что ж, значит, такая судьба! В любом случае назначаю тебе встречу через три дня в Лукоянове. Слышала я, там в это время лошадиная ярмарка будет проходить. Наверняка туда приедет и Берсенев – искать себе коня взамен украденного Байярда. Вот мы все втроем там и повидаемся.

– А ты сейчас куда?! – молящим голосом выкрикнул Софокл.

– В город. Я кое-что задумала. Нужно купить новую одежду мне и тебе. Кроме того, нужно раздобыть хорошие пистолеты и взять несколько уроков стрельбы у самого лучшего учителя, какого только удастся найти.

– Ты что?! – в ужасе пробормотал Емеля. – Убийство замыслила?!

Спирька испуганно перекрестился:

– Ой, не бери, девка, греха на душу!

Ирена покачала головой:

– Не убийство это будет, а дуэль.

– Что?! – Емеля аж задохнулся. – Неужто задумала картель господину Берсеневу послать? Стреляться с ним решила?!

– Решила. Стреляться с ним буду я, но картель… картель пошлешь ты! Прощай, Спирька! Прощай, Софокл! До встречи на ярмарке!