Обручённая

— Ты права, моя разумница. Действительно сейчас, среди этих бравых воинов; когда моя добрая кобылка Изольда бережно несет меня, точно я цветок на стебле; когда нас овевает свежий ветерок; когда вокруг нас распускаются цветы и поют птицы; когда рядом со мною ты, это, пожалуй, лучшее время, чтобы поведать тебе то, что ты имеешь все права узнать. Итак, слушай! Тебе, должно быть, известно, кто такие «баргейсты», как называют их саксы?

— Прошу прощения, госпожа, — перебила ее Роза, — но мой отец не одобряет подобные поверья. Он говорит, что мне придется увидеть немало злых духов без того, чтобы воображать еще каких-то, несуществующих. Слово «баргейст» я слышала от Джиллиан и других саксов; знаю только, что это нечто страшное, а что именно, я не спрашивала.

— Так знай же, — сказала Эвелина, — что это призрак, обычно призрак умершего; он посещает места, где ему при жизни причинили зло или где он спрятал клад или еще что-нибудь. Он является живущим там людям и принимает в их судьбе участие, иногда на благо им, а иногда во зло. Поэтому «баргейст» бывает для какой-либо семьи или группы людей либо добрым гением, либо мстительным демоном. Владельцам Болдрингема (который много чем славится) суждены посещения такого существа.

— Могу ли я спросить о причине его посещений, если она известна? — сказала Роза, желая воспользоваться общительным настроением молодой госпожи, которое могло быть недолгим.

— Предание неизвестно мне во всех подробностях, — ответила Эвелина, ценой больших усилий возвращая себе спокойствие, — но рассказывают так: сакс Болдрик, первый владелец этого дома, полюбил красавицу бриттку, среди пращуров которой были друиды, совершавшие, как говорят валлийцы, человеческие жертвоприношения среди камней, образующих круг. Этих камней немало в здешних местах. После двух с липшим лет брачного союза Болдрику так наскучила жена, что он принял жестокое решение предать ее смерти. Одни говорят, будто он усомнился в ее верности; другие — что на этом настаивала Церковь, подозревавшая ее в ереси; третьи — что он хотел избавиться от нее ради брака с более богатой невестой. Известно только, чем все кончилось. Болдрик послал в Болдрингем двух своих слуг, приказав им убить несчастную Ванду, а в доказательство, что приказ исполнен, привезти ему кольцо, которое он надел ей на палец в день свадьбы. Они выполнили это с большой жестокостью; Ванда была удавлена в том самом покое; так как палец у нее распух и снять кольцо не удавалось, они отрубили ей палец. Но еще прежде, чем жестокие убийцы возвратились к своему хозяину, ему предстал призрак Ванды; увидя ее окровавленную руку, он ужаснулся усердию, с каким был выполнен его безжалостный приказ. После этого призрак являлся Болдрику в дни мира и в дни войны, в пустыне, при дворе и в военном лагере, пока он не умер на пути в Святую Землю, отчаявшись от него избавиться. Призрак убитой Ванды наводил ужас на обитателей Болдрингема, и даже помощь святого Дунстана не вполне избавила их от этих посещений. Святой Дунстан изгнал призрак, но во искупление греха Болдрика наложил епитимью на всех женщин из его рода; раз в жизни, прежде чем исполнится ей двадцать пять лет, каждая из них должна в одиночестве провести ночь в покое убитой Ванды, читая молитвы как за упокой ее души, так и за грешную душу ее убийцы. Говорят, будто в такую ночь призрак убитой является той, кто там бодрствует, и предсказывает ей счастье или беду. Если счастье, то Ванда предстает ей улыбаясь и крестит ее своей здоровой рукой; если горе, то показывает руку с отрубленным пальцем и смотрит сурово, словно гневается на родню своего жестокого мужа. Говорят, что иногда она что-то произносит. Все это я давно слышала от одной старой саксонки, матери нашей Марджери. Она прислуживала моей бабушке и оставила Болдрингем, когда та бежала оттуда с моим дедом со стороны отца.

— А она, ваша бабушка, выполнила ли этот обряд? — спросила Роза. — Да простит мне святой Дунстан, но мне кажется, что человек вступает при этом в слишком близкие сношения с созданием неведомой и очень сомнительной природы.

— Именно так думал и мой дед. После свадьбы он не позволил бабушке ни разу побывать в Болдрингеме; отсюда и пошли нелады между ним и его сыном, с одной стороны, и родом Болдрингем — с другой. Свои несчастья, особенно смерть нескольких наследников мужского пола, случившиеся в то время, они приписывали именно пренебрежению моей бабушки к обязательному обряду в честь «баргейста» с окровавленной рукой.

— Да как же могли вы, милая госпожа, — сказала Роза, — принять приглашение леди Эрменгарды, зная, что в ее доме совершается этот мерзкий обряд?