Обрученная с розой

– Доложите его преосвященству епископу Йоркскому о моем прибытии, – надменно потребовал он. – Передайте, что дело не терпит отлагательства.

– Будет исполнено. Прошу вас, святой отец, следуйте за мной.

Поднявшись по высоким каменным ступеням, они оказались под сводчатым порталом епископского дворца.

«Все это могло бы быть моим», – с горечью подумал аббат, вдыхая всей грудью запах смирнского ладана, безраздельно царивший в этих покоях.

Дворец епископа представлял собой огромное здание, выстроенное в готическом стиле – со сводчатыми галереями, каменными розетками, ажурными башенками, стрельчатыми окнами. На всем лежал отпечаток величия и великолепия. Пожалуй, тяжеловесный и громоздкий старый дворец Йорков во многом уступал владениям епископа.

Аббат Ингильрам ожидал приема в просторном зале. Его подбитая мехом сутана скользила по отполированным, начищенным до блеска каменным плитам.

– Да, все это могло бы стать моим, – бормотал он, разглядывая пеструю стенную роспись, позолоту под потолком, цветные витражи. – И вопреки всему станет моим! Prorfuto![26]

Он, наконец, усмехнулся. Его медвежьи глазки недобро вспыхнули.

Опять появился дворецкий.

– Его преосвященство работает в библиотеке. Он приказал проводить вас прямо туда.

Библиотека епископа Невиля располагалась на самом верху высокой квадратной башни. Здесь его преосвященство имел возможность трудиться над своими трактатами, а также изучать старинные рукописи. В библиотеку вела узкая винтовая лестница, проложенная в толще стены.

Святой отец, непривычный к таким восхождениям, проклял все на свете. Несколько раз он останавливался, прислонившись к стене, и хватал ртом воздух. Перед глазами у него плыли круги, подбитая мехом сутана липла к спине, по щекам струился пот.

«Неужели проклятый Невиль каждый день карабкается в этакую высь? Крест честной! Когда я стану хозяином в этом дворце, немедленно прикажу замуровать эту крысиную нору».

Подобрав полы сутаны и отдуваясь, аббат продолжал восхождение. Наконец-то площадка и тяжелая окованная дверь! Толкнув ее, он очутился в длинной сводчатой галерее, где размещалось епископское книгохранилище.

Здесь царила тишина. Вдоль стен тянулись дубовые полки, сплошь уставленные неимоверным количеством рукописей, глиняных табличек и оправленных в кожу фолиантов. Самые ценные книги были прикованы к своим местам, чтобы их не могли украсть. Отцы церкви, философы, поэты, землеописатели… Первые переводы Библии на саксонский и французский, толстые латинские словари чередовались с наследием античной древности; исторические хроники мирно покоились рядом со светскими романами; здесь же технические наставления, чертежи, таблицы… Тысячи, тысячи книг.

Аббат Ингильрам огляделся. Несколько монахов за столами-пюпитрами усердно скрипели перьями, склонившись над огромными фолиантами. Свет падал на них сквозь узкие окна с бесцветными стеклами. Немного в стороне, у облицованного темным мрамором камина, в старом кресле под балдахином восседал сам епископ Невиль. Перед ним располагался складной столик, на котором лежала книга в белом переплете.

Когда аббат вошел, епископ словно нехотя поднял глаза от книги.

– Salve in nomine Sancto[27], – сказал он.

– Salve et vos[28], – отвечал Ингильрам.

Епископ указал аббату на стоящий перед ним табурет:

– Прошу, преподобный отец. Что привело ко мне столь редкостного гостя?

Ингильрам сел, но еще несколько минут тяжело отпихивался, не в силах вымолвить ни слова. Подперев рукой щеку, епископ терпеливо ожидал.

Его преосвященство Джордж Невиль был высок и сухощав, с тонким умным лицом. Венчик каштановых волос обрамлял его чисто выбритую макушку. Вопреки моде, он носил длинную окладистую бороду. Брови, словно очерченные сажей, сходились к переносице, а под их глубоким сводом сверкали ярко-зеленые кошачьи глаза Невилей. Как и прочие монахи, епископ был облачен в сутану, но поверх нее была небрежно наброшена лиловая бархатная пелерина, опушенная горностаем, а на груди покоился усыпанный драгоценными каменьями крест на золотой цепи.

Аббат Ингильрам, отдышавшись, выразительно покосился на сидящих в стороне монахов.

– Ваше преосвященство, дело, которое привело меня к вам, следует держать в глубокой тайне. Я рискую поплатиться головой, и поэтому хотел бы побеседовать с вами remotis

По тонким губам епископа пробежала усмешка. Он знал, что Ингильрам страстно мечтает занять его место, не гнушаясь при этом клеветой и интригами, и посему пропустил мимо ушей его замечание.

– Говорите, святой отец, свободно. Я полностью доверяю этим людям.

Аббат Ингильрам сердито засопел и придвинул табурет поближе к епископу

– Видите ли, я прибыл сюда, рискуя жизнью. И хотя мои намерения чисты и благородны, я могу за это поплатиться.

От него исходил едкий запах пота. Епископ невольно отпрянул, но Ингильрам придвинулся еще ближе.

– Речь идет о вашей племяннице, о леди Анне.

Епископ перестал улыбаться.

– Насколько мне известно, она пребывает в женской обители вашего аббатства?