Обрученная с Розой

Ели молча. Анна внезапно подумала, что, когда они принимали ее за мальчишку, она чувствовала себя куда свободнее. Теперь же, хотя о ней и заботились, предлагая лучшее место и лучший кусок, она все время испытывала двоякое чувство. Ее смущали лукавые взгляды Гарри, когда он откровенно разглядывал ее стройные ноги в узких штанах, она изумлялась, ловя на себе полный обожания взгляд Оливера, и даже невозмутимый Фрэнк вел себя столь неуклюже, что его смущение передалось и ей. Проще других держался Майсгрейв. Он был учтив и предупредителен, однако той теплоты, что прежде, в их отношениях не было. Своей вежливостью Филип словно воздвигал преграду, давая понять, что он всегда помнит о знатности и высоком положении Анны Невиль, не смея приблизиться к высокородной леди.

Позже, когда стемнело и они уже седлали коней, Майсгрейв заметил:

– По-видимому, нам придется изменить направление и двинуться через Оксфордшир.

Анна изумилась:

– Но это же означает повернуть совсем в другую сторону! А ведь еще сегодня утром вы говорили, что наш путь лежит к морю.

– Все дело в том, миледи, что герцог Глостер первым делом займется тем, чтобы не дать возможности ни одной живой душе покинуть пределы Англии. Наверняка во все гавани уже разослан приказ усилить надзор за отъезжающими. Я думаю, при таких обстоятельствах нам следует рискнуть и отправиться в самый крупный порт королевства – в Лондон. Там нас меньше всего ждут.

С этими словами он пришпорил Кумира.

В пути им приходилось беспрестанно петлять, объезжая сторожевые вышки и дозоры на дорогах, сворачивать с них, чтобы пропустить отряды вооруженных лучников. Люди Майсгрейва избегали жилья и, если видели где-то огонек, тут же спешили сделать крюк. Они галопом проносились через открытые пространства и исчезали в лесах, где Филип высылал кого-нибудь вперед, и отряд двигался, соблюдая величайшую осторожность. Затем с какой-нибудь возвышенности осматривали дорогу и, избегая встречных, ехали дальше.

Ночь стояла звездная, и Филип часто поглядывал на небо, определяя путь. Было тихо и прохладно. Воздух благоухал запахами свежей земли, мха и трав, начавших брожение древесных соков. На полях уже зазеленели всходы. Путники ехали всю ночь, нигде не останавливаясь, только дважды покормили коней да подкрепились сами.

Когда рассвело, они преодолели уже немалое расстояние, и теперь, давая передохнуть лошадям, двигались шагом по дну глубокой лощины с крутыми лесистыми склонами. По обрывистому берегу ручья, протекавшего на дне лощины, вилась покрытая мхом тропинка. Осторожно ступая, лошади тянулись гуськом, косясь на шумящую внизу воду.

– Как вы себя чувствуете, миледи? – спросил Майсгрейв, поворачиваясь к спутнице. Его взгляд был полон нежности и заботы. А ведь раньше он никогда так не смотрел на мальчика Алана.

Девушка лишь устало улыбнулась. В этот миг ее лошадь втянула воздух и громко заржала. Из чащи донеслось ответное ржание. Филип придержал Кумира. «Проклятье! Тропа такая узкая! И упаси Господь, чтобы это оказались лучники короля или Глостера!»

Но то, что последовало за этим, превзошло его самые худшие опасения. По дороге у края лощины двигался большой вооруженный отряд. Возглавлял его рыцарь на рослом, покрытом клетчатой попоной коне. И хотя он был сплошь закован в латы, с опущенным забралом, без герба или девиза на щите, Майсгрейв тотчас узнал в нем таинственного воина, который преследовал их от самого Йорка.

Рыцарь тоже узнал беглецов. Он остановил коня и какое-то время сидел неподвижно, словно не веря в неожиданную удачу. Затем медленно положил руку в железной перчатке на рукоять меча.

Майсгрейв быстро прикинул шансы. Сомнительно, чтобы они смогли уйти от неприятеля в этой тесной лощине, да еще на измученных долгим переходом лошадях. Но и сражаться без доспехов против закованного в броню и численно превосходящего противника… Филип вздохнул: иного выхода, кроме как принять бой, не оставалось. Одно утешало: их позиция не позволяла противнику окружить и уничтожить их одним махом.

Выхватив из-за пояса футляр с письмом, он передал его Анне:

– Скачите, миледи, и да хранит вас Бог. Боюсь, нам уже ничто больше не поможет. Желаю вам добраться до Франции и передать графу письмо.

Стремительным движением он перекинул плащ через левую руку, затем выхватил меч и, обратившись к троице своих воинов, невозмутимо сказал:

– Бывало, друзья, и похуже. Что ж, не нам бояться смерти.

И, взглянув на Анну, не трогавшуюся с места, Филип прикрикнул:

– Ну же, миледи!

– Я остаюсь с вами, – побелевшими губами выговорила девушка.

Филип в бешенстве выругался:

– Прочь! Это приказ! Не заставляйте меня мешкать и подставлять открытый фланг врагу.

В этот момент раздался приглушенный забралом голос предводителя чужого отряда:

– Не спешите так, сэр Майсгрейв. Мы готовы с миром отпустить и вас, и ваших людей при условии, что эта переодетая пажом девица останется с нами. Мы не причиним ей вреда и будем обращаться с ней со всей почтительностью, подобающей особе ее положения.

По губам Филипа скользнула усмешка. Он снова поглядел на Анну: