Обрученная с Розой

О да, таким Анна и представляла себе своего воина, столь же прохладного и отстраненного, как и его земля, и с тем большим удивлением глядела она на него, когда он помогал гиеньскому крестьянину поправить покосившуюся изгородь, щелкал для деревенских ребятишек пальцами орехи, влезал на дерево, чтобы вернуть в гнездо выпавшего птенца. И словно рушилась броня суровости и невозмутимости, его глаза становились мягкими, в улыбке появлялись беспечность и добродушие, которых она никогда прежде не замечала. Исчезла даже глубокая морщина между бровями – след пережитых невзгод.

К полудню они оказались на опушке леса у выложенного круглыми плоскими камешками источника – хрустальная струя, едва слышно звеня, сбегала в крохотный бассейн. Вода была ледяная, со сладковатым привкусом. Пологий склон холма пестрел полевыми цветами, и Анна долго бродила по нему, сплетая их в венок. Филип полулежал, облокотясь об упавший ствол, глядел на нее, задумчиво пожевывая травинку. Плыли многоярусные, похожие на замки облака, где-то далеко в деревне звонил надтреснутый колокол. Вокруг не было ни души, и весь мир будто принадлежал только им двоим.

Филип поднялся и направился к Анне. Заслышав его шаги, она подняла взгляд. На ее лицо падала тень от венка, полные губы улыбались. Он обнял ее, и несколько долгих минут они целовались. Кружилась голова – от солнца, от простора, друг от друга… Пахнущий медом огромный букет Анны выпал из ее ослабевших рук. Филип легко подхватил девушку на руки и унес в сумрак и прохладу леса…

Уже начало смеркаться, когда они, усталые и счастливые, неспешно возвращались в город. Неожиданно позади раздались голоса и звуки рожков.

– Дорогу, дорогу! – кричали нарядные всадники, отгоняя в сторону прохожих и груженные поклажей телеги.

К Бордо продвигалась пестрая кавалькада всадников на великолепных лошадях. Простолюдины срывали с себя колпаки:

– Карл Гиеньский! Наш славный герцог возвращается с охоты!

Блестящий кортеж приближался. Шитые золотом одежды, смех, ржание коней, яркие перья на шляпах всадников, длинные шлейфы дам, роскошная сбруя и дорогое оружие – все было ослепительно, все вызывало восхищение. Тщедушный герцог Карл скакал впереди всех на поджаром караковом жеребце, за ним следовала вереница красавиц в замысловатых головных уборах.

Анна невольно подалась вперед. Ее наряд горожанки, представлявшийся ей таким очаровательным, сейчас настолько померк в ее глазах, что она не могла сдержать невольный вздох досады.

– Нам пора, – сказал Филип и весь оставшийся путь был задумчивым.

Ночью он проснулся словно от толчка.

– Письмо… – бормотал он. – Письмо!

Поистине он совсем обезумел. Он дал клятву доставить Уорвику письмо короля Эдуарда! Вручая футляр с посланием, брат короля сказал: «Ваш путь будет и опасен, и долог. Всякое может случиться в дороге, и задержки неизбежны, но чем скорее вы доставите письмо графу, тем большую услугу окажете своему королю».

Майсгрейв обхватил руками голову. Послание Эдуарда IV лежит на дне сундука, стоящего у окна… Итак, он погубил в пути лучших своих людей, совратил юную дочь графа Уорвика и нарушил клятву… Этот узел надлежало рассечь одним ударом. Завтра же в путь!

Он посмотрел на Анну. Она спала, уткнувшись в подушку, и по ее спине скользил лунный луч. У Филипа дрогнуло сердце. В его душе боролись долг и любовь. Где взять мужества, чтобы обречь себя на вечную разлуку с той, которую даровал ему по милости своей Господь?

Он долго лежал, глядя в пустоту. Но даже и тогда, когда его поглотил сон, не пришло успокоение. Ему снились вооруженные всадники, несущиеся на него. Он пятился, прижимая к себе письмо короля, пытался нащупать меч, но не мог, так как был наг. Всадники все надвигались, вырастая, как башни, от топота их коней сотрясалась земля. «Письмо! – требовали они. – Письмо!» Он хотел бежать, но не было сил, ноги не слушались. Всадники же проносились мимо, хохоча и почему-то выкрикивая: «Хватайте его! Он украл письмо короля!» – «Нет!» – хотел крикнуть Филип, но язык не повиновался ему. Наконец возник воин на коне, покрытом клетчатой попоной. «Бери девчонку, но отдай письмо!» Его шлем треснул, под ним оказалось лицо горбатого Глостера.

Филип бросился прочь, волоча за собой Анну. Он оказался в толпе, пробился в первые ряды и увидел, как палач заносит топор над головой короля Эдуарда. «Ты получил девчонку!» – хохотал Глостер, и Филип вдруг понял, что с ним не Анна, а Элизабет. «Отвези письмо! – молила она. – Я буду ждать тебя всю жизнь. Одного тебя…» Топор сверкнул, начав опускаться. А на плахе уже лежала голова не короля, а Анны… И тогда Филип закричал, почти зарычал, задыхаясь. Его ужас стал беспредельным.

Он резко очнулся. Анна, уже почти одетая, трясла его за плечо.

– Филип! Что с тобой? Очнись!

В окно вливался утренний свет.

– Филип, Филип, милый! Ты так страшно стонал во сне!

Он обнял ее и притянул к себе.

– Ты! Я так боялся за тебя!

Она гладила его по голове, по плечам.

– Все хорошо, я с тобой.

Он посмотрел ей в лицо.

– Нам надо ехать.

Анна нахмурилась, а потом улыбнулась краем губ: