Обрученная с ветром

— В сущности, ничего. Просто я была в неудобном положении. И Роза была очень храброй и доброй, спасая меня от этой неприятности. Так что, Пирс, ради меня, не предложишь ли ты ей свое покровительство?

Он вздохнул.

— Анна, для тебя я готов почти на все. Она под моим покровительством. И оно будет для нее исключительно щедрым — если ты сможешь держать ее подальше от меня.

Анна поцеловала его в нос.

— Непременно. А теперь…

— А теперь я не хочу больше о ней слышать!

Она подняла на него глаза, но он начал целовать ее.

— Пожалуйста, хоть немножко побудем вместе! — хрипло сказал он.

Она хранила молчание, снова вкушая его поцелуи. Через несколько мгновений она полностью забыла о мисс Вудбайн.

К великому неудовольствию Пирса, он не мог отвлечься. Даже лежа с Анной, он видел перед собой лицо Розы Вудбайн. Фантастическое богатство ее волос, их цвет! Изгиб ее губ, ощущение ее тела, прижатого к нему, изумрудная зелень ее глаз, сверкающих…

Он внезапно вздрогнул, изумленный желанием и последующей волной неловкости, овладевшей им. Она была всего лишь девочкой. Хорошенькая простолюдинка, ни больше, ни меньше. Хорошо, она красива. И все же…

Не было никакой необходимости, чтобы Анна когда-либо узнала, что он находит в девушке нечто неотразимое. Нечто, что преследовало чувства, что манило, что волновало…

Его охватило чувство вины. Он занимался любовью с Анной, думая при этом о девице Вудбайн. Желая ее. Она приводила его в совершенное бешенство.

Он почти застонал вслух.

Он слышал, что девушка хочет уехать домой. Очень. Она не хочет иметь ничего общего ни с кем из мужчин, она просто хочет вернуться в свою драгоценную Виргинию.

И пусть она сумеет сделать это!

ГЛАВА III

«Мне следовало бы быть счастливым», — думал Джемисон Брайант. Он был молод и красив, с очень светлыми голубыми глазами, прекрасными светлыми волосами и худым мускулистым телом. «Да, мне следует быть счастливым», — решил он, разглядывая комнату, которая так недавно была комнатой его отца, а теперь принадлежала ему. Это была богатая комната. Тяжелые расшитые драпировки свисали с огромной дубовой кровати. В изысканном резном камине ярко пылал огонь. Весь особняк, дом Брайантов из Хершира, был элегантным, теплым и пышным. И теперь он принадлежал ему.

И каким-то образом, подумал он со вздохом, слегка поглаживая мягкое белое тело Бет, он сбился с пути. Он всегда терпеть не мог своего отца. Его мудрые учителя надоедали ему до слез. Он удирал с уроков, чтобы устраивать шалости, вроде поджигания небольших поленьев и привязывания их к хвостам несчастных кошек.

Он не совсем понимал, что делало его таким, каким он был, и в юности было время, когда это беспокоило его.

Но потом он стал старше и узнал, что многие в этом мире имеют изъяны. И многие из этих личностей с изъянами были гораздо более интересны, чем остальные.

— Ты задумался, — сказала ему Бет.

Он кивнул, улыбаясь ей. Она была пухленькой девушкой, и ему это нравилось. Абсолютно все в Бет, от широких бедер до обширной груди, выдавало в ней девушку с фермы.

Но она не была простушкой, его Бет. Она смотрела на мир с изрядной проницательностью, чрезвычайно его забавлявшей. Он наслаждался ею, потому что она знала его, знала о всех его маленьких жестокостях и даже радовалась им. Она знала, что ему никогда не приходило в голову наградить ее хотя бы титулом своей «любовницы», и до самой смерти он будет называть ее не иначе, как шлюха. Это не имело значения. Когда он преуспевал, то заботился, чтобы она преуспевала тоже. Она любила дорогие вещи. Он, не возражая, давал их ей. Она знала, что он постоянно думает об Анне, и с радостью пошла бы на что угодно, чтобы помочь ему в его домогательствах. Она знала, что всегда будет щедро вознаграждена.

— Это гнусная жизнь! — сказал он устало, лежа на спине рядом с ней.

— Потому что ты не можешь заполучить леди Анну? — осведомилась Бет.

Он состроил гримасу, положив голову ей на грудь, с некоторым неудовлетворением заметив, что она еще больше расплылась в талии. Он ущипнул ее, и она вскрикнула. Потом он перевернулся на спину, сплел пальцы под головой и уставился в сторону окна невидящими глазами.

— Я всегда хотел Анну, — сказал он, и это было правдой. Что-то было в ее белокурой красоте. Она напоминала маяк чистоты — даже если всему двору было прекрасно известно, что она спит с Дефортом. Чертов Дефорт. И его дружба с королем. И его репутация солдата, и строителя кораблей, и все, черт побери, остальное.

Но Анна…

Он обожал ее. Он боготворил самую землю, по которой она ступала. Больше всего на свете он хотел Анну. Если когда-нибудь в нем и была хоть капля порядочности, если было хоть что-нибудь, что действительно могло направить его на верный путь, это была мысль об Анне.

Анна была той, до кого он никогда в жизни не сможет дотянуться, независимо от его положения и унаследованного титула.

И потом, была еще Роза.