Обрученная с ветром

— В моей жизни нет мужчины, милорд. И хотя я уверена, что это должно изумить вас, такое положение вещей мне нравится гораздо больше.

— Но оно не может быть таким, — сказал он.

Она снова напряглась.

— И что именно вы могли бы сказать о моей жизни, милорд Дефорт? — спросила она.

— Я? — темные брови взметнулись вверх. — Вряд ли многое — кроме того, что, похоже, вы живете в каком-то мире фантазий, в котором считаете себя столь же величественной, как король…

— Как вы смеете?

— И поскольку вы такая капризная маленькая… девочка…

— Дефорт, нет никакой причины, чтобы вы считали себя вынужденным танцевать с ребенком! Отпустите меня…

— Боюсь, я доставлю себе огромное удовольствие, пытаясь объяснить вам кое-что. Мисс, это мужской мир. В этом мире вы — всего лишь пешка. Возможно, это упущение вашего отца, ведь он не предупредил вас, что не может не обеспечить вас мужским покровительством. Необходимо объединить ваше состояние с другим и таким образом обеспечить ваше будущее.

Глаза Розы гневно сощурились. Снова она попыталась освободиться от его хватки, но потерпела неудачу. Он не намерен был отпускать ее.

— Если мой отец оскорбил вас…

— Нисколько. Я чрезвычайно богат. У меня есть титул и руки-ноги на месте. Он умный человек.

Он был так дьявольски самонадеян! Ей страстно хотелось выдрать ему волосы. И в то же время она ощущала очень странный жар. Это был гнев, но и что-то еще. Она была поражена могучей властью его прикосновения, дразнящим серебром его глаз и тем, как глубоко они согревали ее и заставляли дрожать. Независимо от того, что он вызывал в ней гнев, он заставлял ее чувствовать себя неправдоподобно живой, готовой сражаться во что бы то ни стало, горячей, пылающей, взволнованной свыше всякой меры.

— Пожалуйста, давайте окончим этот кошмар! — попросила она.

— Я нахожу, что музыка превосходна.

Она вскинула голову и улыбнулась. Прекрасно. Они продолжат.

— Как вы сказали, Дефорт, у меня приличное состояние.

— У вашего отца приличное состояние.

— Я — единственный ребенок. Очень богатая наследница. В чем разница между леди Анной и мной?

Он высоко изогнул бровь, вероятно, пораженный вопросом. Затем снова улыбнулся.

— Леди Анна уже унаследовала свое состояние. Она должна отчитываться только перед королем.

— И перед вами, я полагаю.

— Она делает это с величайшим желанием.

— Хм-м. Значит, вы просто собираетесь прибрать к рукам и ее состояние.

Он засмеялся. Если он и обиделся, то определенно хорошо это скрыл.

— Бедная Роза! Такая своевольная и уверенная в себе. Какой-нибудь молодой человек наверняка приберет к рукам и ваше состояние. Мне жаль этого парня! Все же, возможно, это удивит вас. Я буду рад, если все пойдет так, как вам хочется.

Она изогнула бровь.

— Вы намекаете, что этого не будет?

Он колебался, глядя на нее с высоты своего роста. На какое-то мгновение ей определенно показалось, что в его взгляде промелькнул намек на сочувствие.

— Роза, я думаю, что ваш отец имеет для вас совершенно четкие планы. И Джемисон Брайант, будучи таким отъявленным мошенником, сумеет представить вашему отцу полный набор предложений, поскольку знает, что ему выгоден ваш брак с каким-нибудь титулованный типом. Может быть, в колониях все по-другому, я иногда ощущал это на себе. Но здесь, Роза, когда молодая женщина настолько богата, как вы, браки принято устраивать.

Странно, но она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Он, казалось, говорил с точки зрения более взрослого и мудрого человека, а ей этого не хотелось слушать.

— Возможно, так принято. Но вы ошибаетесь. Все, что мне действительно необходимо, — это попасть домой и поговорить с отцом. Отец любит меня.

Он склонил голову.

— Тогда я желаю вам удачи.

— Да, я вижу.

Его глаза, казалось, на секунду заволоклись серебристой дымкой. Ему стало весело.

— Они найдут вам какого-нибудь юнца, и все будет вполне благополучно.

— Никогда! Никто не найдет мне мужа! Если я выйду замуж, это будет по любви! — горячо сказала она.

Он улыбнулся с таким превосходством, словно она была очень глупым ребенком.

— Пожалуйста, простите меня! — прошептала она. — Как я могла не сознавать, что только мужчины и женщины ваших древних лет могут по-настоящему понимать глубины любви.

При этих ее словах он сочувственно рассмеялся, и на мгновение она снова поняла, что, возможно, у потрясающей популярности этого человека были причины. Когда он улыбался или смеялся, он был действительно красив. На левой щеке появлялась чуть заметная ямочка, глаза сверкали серебряным пламенем и губы чувственно изгибались.

— Я такой древний? — спросил он, и она ощутила в этот момент, что он близок, очень близок, хотя и в пределах, допустимых приличиями.

— Немыслимо, — надменно прошептала она.

— И вы никогда не полюбили бы никого, столь древнего!

— Конечно, нет, милорд, — извиняющимся тоном произнесла она.

— Слава Богу, что существует древняя леди, отвечающая мне взаимностью!

— О, действительно! Вам следует ежедневно благословлять нашего доброго Господа за леди Анну.

— Ну, ну, мисс Вудбайн! Такое ангельское лицо, и при этом такой колючий язык!