Обрученные луной

Она молча соскользнула с седла в его объятия, так спокойно, словно иначе быть не могло. Оглушенная ужасом и отвращением душа молчала, только мучительно заныла спина после целого дня в седле.

— Аренею позовите! — услышала Лестана голос отца, но Хольм уже нес ее во дворец, и Лестана прижалась к нему, как к единственному источнику спокойствия, проваливаясь то ли в сон, то ли в беспамятство.

Последней мыслью было, что вот он опять несет ее на руках, а она… Рысь где-то внутри мурлыкнула и безмолвно согласилась, что несет — и правильно. Хорошо несет, уютно и удобно! И в нужном направлении! Главное, чтобы сам потом не сбежал, а остался рядом, так будет теплее, мягче и безопаснее…

Эпилог

В кустах взвыло на две… три… нет, четыре луженые глотки, да так, что Хольм едва не облился крепким пивом, которое, между прочим, еще и пригубить не успел! Вот только попытался!

Зато Арлис невозмутимо отхлебнул из своей кружки и благодушно усмехнулся.

— Любят тебя дружинники, Волк! Третий день поделить не могут, прямо хоть большие деньги с народа бери за такое представление.

Хольм только рукой махнул. Одно слово, обормоты мохнозадые! Что Лейф с Рогволдом, что Корин с Тайвором… В первый день, когда эта четверка в первый раз сцепилась, выясняя, чей Клык, Хольм полез их разнимать и как-то незаметно увлекся, а потом подоспели Арлис с Рудольвом, еще несколько Рысей, и драка приобрела широту и размах, который и в Волчьем-то городе на праздниках редко бывает. И добро бы, если б одной дракой все и закончилось!

Но на следующий же день Лейф с Рогволдом устроили засаду в саду — поджидая, в этом Хольм нимало не сомневался, Кайсу, однако вместо Кайсы в сад вышел Тайвор, и Волки тут же вспомнили, что вчера выяснили только, кто тут еж позорный, а кто — мышь лишайный, а вот Хольм остался не поделенным. Драка закипела снова, правда, в этот раз Хольм благоразумно решил не влезать, только поржал втихомолку. Нашли ценность, понимаешь ли!

А сейчас и вовсе не до смеха! Сколько бы шерсти ни пустили по ветру мохнатые обалдуи, а решать что-то придется! Может, и впрямь домой вернуться? Правда, в Арзине он теперь вроде как герой — и до чего ж это скучно, оказывается!

Азартные котовьи вопли и переливчатый волчий вой вдруг оборвались так резко, словно на драчунов плеснули из ближайшего окна ведро воды, и Хольм привстал — просто посмотреть, что там случилось!

И не удержался от смешка. Посреди густых цветущих кустов возвышался Рудольв, сжимая в каждой руке по обернувшемуся Волку, причем Лейф и Рогволд в зверином облике поджимали хвосты, а перед Рудольвом смирнехонько, как игрушечные, застыли Тайвор и Корин, тоже не успевшие ни перекинуться, ни хотя бы мявкнуть что-нибудь в свое оправдание.

— Хорошо у вас молодежь воспитывают, — одобрил Коготь, выглянув из-за его плеча. — Действенно. Почти как у нас! А ты что сидишь?

— А куда идти-то? — не понял Хольм, разморенный солнцем, и сделал наконец-то щедрый глоток еще не успевшего степлиться пива.

— Ой, дурак, — протянул Коготь, глядя на Хольма с обидной жалостью. — К жене иди! Обними, скажи, что любишь, а то ведь дотянешь до отъезда и кинешься обратно со своими Волками просто от отчаяния! Два дурня! — сердито фыркнул он.

— В чужой охоте каждый мастер, — лениво процедил Хольм, стараясь не показать, как его задело непрошеное поучение. — А в своей — мышь за оленя принял. Что ж ты, умный такой, сам к госпоже Аренее не пошел да не сказал?

— Двадцать лет как сказал, — огрызнулся Арлис, мрачнея на глазах. — Если что изменилось, и тут сразу сказал бы. Только мне вот не помогло, а ты, дурень, счастья своего не видишь.

— Тогда и правда не говори, — согласился Хольм, едва удерживаясь от смеха. — И в самом деле, зачем? Если и так знает. Пусть ей Рудольв скажет, я сразу заметил, как он на госпожу Аренею поглядывает. А что? Вон, Брангард Кайсу вашу увезет, чтоб мне блох подцепить, если нет! И госпожа Аренея с ней поедет. У нас целительницы в почете! Это храмовым замуж и детей нельзя, а дружинным — да ради Луны! На руках ее носить будем, если Рудольв позволит, конечно. Он хоть и постарше меня лет на тридцать, а Волчара еще хоть куда. Вон, двух лосей разом поднял и не надорвался же…

— Помолчи, Волк! — душевно посоветовал Арлис, нехорошо блестя глазами, и Хольм покладисто заткнулся. — Рудольв, говоришь? — снова оглянулся он на кусты, где коротко взвизгнуло, а потом затрещали ветки и в одну сторону выкатились два серых клуба, в другую — два рыжеватых, а потом спокойно вышел Рудольв и отряхнул штаны с рубахой от шерсти.

Нарядные штаны с рубахой, между прочим, бархатные! Хольм первый раз видел такого разряженного Рудольва, который еще и доспех снял, вот уж где невидаль. Арлис окинул матерого Волка взглядом, помрачнел и поднялся.

— Пойду-ка прогуляюсь, сказал он с лицом решительным и обреченным. — А ты, если вякнешь кому…

— Да что я, сам себе враг? — удивился Хольм. — Я, может, еще здесь останусь! Вот возьму да приду к тебе в дружину проситься. Возьмешь?