Обрученные с севером. По следам «двух капитанов»

09:15. Неутомимый труженик Ан-72 покинул воздушное пространство весенней Москвы. Облегченный выдох после загрузки экспедиционных ящиков, быстрый взлет и долгая дорога с разговорами о Севере, населяющих его народах и проблемах развития региона. Ровно через три часа под нами уже простирался старинный центр поморов — Архангельск. Жесткий боковой ветер сто пятьдесят километров в час с липкими хлопьями почти позабытого снега. Погода приготовила летчикам целую обойму проблем, но опытнейший экипаж справился с ними блестяще. Не буду здесь описывать то, что я наслушался сквозь открытую дверь кабины пилотов — гражданская авиация в такую погоду не летает! Мягкая по таким условиям посадка, теплая встреча и небольшая импровизированная пресс–конференция для местных журналистов в уютном зале аэропорта: планы, сроки, перспективы. Возвратившись в самолет, узнаем неприятную новость: метеоусловия в «Нагурском» ухудшились. Два дня назад там началась сильнейшая за последнее время метель. Сегодня взлетнопосадочную полосу специально для нас лихорадочно чистят с семи часов утра, но непогода продолжается: по–прежнему настойчиво пуржит. Окончательная корректировка полета ожидается примерно через час.

— Если до 15 часов ничего не решится, то на сегодня шансов вылететь, практически, нет. К вечеру погода может только ухудшиться, — «обрадовал» нас свежими новостями командир экипажа.

На всякий случай самолет заправлен по полной программе: вполне может так случиться, что, долетев до места, машину там посадить не удастся и придется возвращаться в Архангельск, а то и на запасной аэродром в Нарьян–Маре. Какое-то дежавю! Ровно год назад все это уже было, только тогда, застряв в Мурманске на трое суток, злосчастный груз вернулся обратно в Москву. И вот теперь Архангельск.

Еще до пресс–конференции в аэропорту к нам присоединился директор недавно организованного национального парка «Русская Арктика» Роман Ершов. Мы познакомились с ним в прошлом году, во время первой экспедиции «По следам двух капитанов» на Землю Франца–Иосифа. Тогда национальный парк только что получил свой официальный статус, и на должность директора была утверждена кандидатура Романа Викторовича. Молодой руководитель, а ему нет еще и тридцати, по образованию эколог, кандидат биологических наук. В Арктике не новичок, работает здесь еще с 2005 года Родился и вырос в маленьком старинном городке Вельске, недалеко от Архангельска. Недалеко, разумеется, по местным меркам: чуть больше пятисот километров! С детства приученный любить и оберегать природу, с годами он сделал это смыслом своей жизни и нелегкой профессией: работы на Земле Франца–Иосифа, которая территориально относится к Архангельской области, прорва. Сейчас, на этапе становления национального парка, проводятся широкомасштабные мероприятия по инвентаризации вновь образованного хозяйства, охране его территорий с целью соблюдения установленного режима, а также организация ведения научно–исследовательской деятельности и регулируемого туризма. Для общения с маленьким сынишкой и женой — лишь редкие «окна» среди бесконечной череды неблизких командировок. В своем рабочем кабинете в Архангельске застать его тоже практически нереально: неугомонный директор почти все время в «полях». Роман относится к той редкой категории людей, в которых удивительным образом совмещаются рачительный хозяин с нерасплескавшимся романтиком. Как-то я спросил у него, что в его работе самое интересное.

— Да ты оглянись вокруг, интересное здесь всё! Люди, которым в Арктике не интересно, надолго тут не задержи–ваются. Потому что то, что со стороны простому обывателю кажется кораблекрушением, для нас обычная каждодневная работа!

Ну, в этом-то он прав!

Наконец пришло сообщение, что наш самолет все-таки попробуют принять в «Нагурском», и в 14:30 призывно взревели двигатели, а через несколько минут с глухим нутряным шумом убрались шасси. И вот мы снова парим над бесконечными кучевыми облаками. Самолет в небо — водка в стакан. Очередная полярная байка незамедлительно перекочевала на страницы моего пока новенького походного дневника. Лететь еще минимум часа четыре, если, конечно, в крайний момент нас не развернут обратно.

Несмотря на оживленную беседу, полетное время тянулось неимоверно долго. Но вот и она, та самая седая земля, с грустью покинутая нами десять долгих месяцев назад. Мы прилипли к иллюминаторам и все смотрели, смотрели на нее, пытаясь через маленькое запотевшее оконце вдохнуть ее сухой морозный воздух. Вот они, эти бесконечные ультрамариновые льды, словно распаханные тугим гигантским плугом. Какой-то миг, и мы уже мысленно вышагиваем по ним, разглядывая застывшие, словно ребра невиданных зверей, витиеватые заструги [72]. Сахарно–синие глыбы торосов придают всей этой картине особую мистическую первозданность. Под незасыпающим в это время года солнцем в мгновенье ока теряется весь никчемный здесь налет современной цивилизации.