Обрученные с Севером

Из‑за скал проглядывало солнце, обагряя своими лучами соседний ледник, море беспечно–спокойно, по–прежнему полнейший штиль. Даже на лужице у палатки нет и намека на мелкую зыбь. В дымчато–голубом небе, вдоль линии прибоя с завидным постоянством проносятся стайки люриков, очень напоминающих маленьких летающих пингвинчиков. Эти славные и удивительные создания живут только там, где летняя температура воды не поднимается выше О °С. Питаются в основном мелкими рачками, которых поштучно (!) ловят в толще воды, ориентируясь по зрению и набивая в клювик от тысячи до трех тысяч козявок. Иногда им приходится летать за кормом за двести километров от гнездовой колонии, чтобы прокормить ненасытного отпрыска, а в день приходится делать по две, а то и три ходки. Наблюдая за ними в течение нескольких дней, я заметил, что все они почему‑то летят в одном направлении — с юго–востока на северо–запад и никогда не возвращаются назад. Кажется, заглянешь за соседнюю скалу, а там их несметные полчища. Объясняется это просто: обратно они пролетают высоко над скалами, скрытые от человеческих глаз.

За последние дни нам еще несколько раз приходилось «бегать» через ледник к автономной группе: приносить кое- какие вещи, батарейки для связи и видеокамеры, бензин, генератор и многое другое. Видимо, тяжело проходящая у меня акклиматизация наконец‑то закончилась, и мы с Олегом Проданом, несмотря на окончательно расквасившийся ледник, нарезали через него в эти дни не по одному десятку километров. Дорогу осилит идущий!

Птичий гомон, не смущаемый теперь порывистым ветром, слышится с утра до утра со всех сторон. Даже в нашем базовом лагере, где скалы наиболее высоки и нет никакой возможности даже увидеть‑то пернатых сорванцов, ощущается их незримое присутствие.

Уютно пригревает походная печка, ворчливо шипит закипающий на ней фруктовый компот, хитроумно смешивая свой аромат с терпким запахом наших носков и ботинок, развешанных здесь же на просушку. Эх, жизнь экспедиционная! Интересно, сколько в мире осталось клинических романтиков?

К вечеру спустился туман и придавил сильный ветер, в который раз напоминающий об удивительном непостоянстве погоды в этих краях. В обеих палатках, несмотря на печки, как‑то сразу стало зябко и сыро. В целом день прошел в обычном рабочем режиме: утренний вертолет забрал с базового лагеря руководителя экспедиции и нашего второго доктора Михаила Майорова, а из автономной группы двух операторов Женю Ферштера и Володю Мельника. Все они вылетели на съемки мысов Форбса и Стивенсона. На последнем, кстати, был найден очередной гурий Джексона с практически целой запаянной жестяной банкой. Банку решили не вскрывать, а оставить до Москвы, так как ее документальное содержимое в наших основных поисках никакой помощи оказать не может [64].

Я остался один в базовом лагере. Особых хозяйственных дел не было, поэтому перед отлетом командира я получил у него одобрение походить с металлодетектором на западе мыса Ниля, потому как нет ничего муторнее вынужденного безделья. Однако после ухода борта мне пришла в голову совершенно иная мысль. Я приготовил «автономщикам» горячей луковой подливки, залил ее в термос, потушил обе печки и, прихватив альпверевку, отправился через ледник в «бухту Смиренникова». Путь мой проходил через этот ледник уже с добрый десяток раз, и мне была известна на нем, пожалуй, каждая мелочь.

Размеренный шаг всегда навевает на меня философские размышления. Когда‑то у советских полярников была заветная мечта: построить здесь, в Арктике, настоящие города, где будут жить много счастливых людей, покоряющих этот суровый край. Но когда я все это себе живо представил, у меня вдруг сжалось сердце. Внутри все так и протестовало: нет, не надо никаких городов и «покорителей сурового края». Пусть хотя бы здесь все останется нетронутым и честным! Мы уже достаточно «напокоряли» необъятных просторов, в том числе и на Крайнем Севере, где и по сей день мать–природа зализывает раны. Наверное, такой же была ревность первобытного дикаря, на землю которого ступала нога «носителя цивилизации».

Через час с небольшим я уже был в автономном лагере и угощал ребят горячей подливой, к которой мы тут же на примусе смастерили макароны. Было приятно видеть, как с каждой ложкой у ребят поднимается настроение. Наскоро перекусив за компанию, я отправился восвояси.

Аккуратно ступая по леднику по дороге в лагерь, вспомнил историю, описанную Валерианом Ивановичем Альба- новым. Когда его группа навсегда покинула «Св. Анну» и, с огромным трудом волоча неподъемные нарты, двинулась на юг, в течение трех дней гарпунер Михаил Денисов и матрос Густав Мельбард догоняли его отряд с «гостинцами с судна»: