Обрученные с Севером

Метрах в десяти от меня идет пограничник с автоматом Калашникова за спиной. При наличии охраны мы уже не брали с собой оружие — медведи стали нам почти как братья. А может быть, привыкнув постоянно находиться по разные стороны прицела, мы просто потеряли всякую осторожность. Я подхожу к огромному колоритному камню. Над тяжело вздыхающим морем огромная, пятиметровой высоты глыба возвышалась безмолвным свидетелем событий последних столетий. Трещины на поверхности, словно глубокие рубленые раны, только подчеркивают ее грандиозность и основательность. Я остановился, полностью погрузившись в созерцание камня. Стало уже казаться, что вот–вот и мы сольемся в единое целое, но в это время где‑то совсем рядом вдруг слышу восторженный шепот:

— Как же здесь красиво‑то, правда?

Вздрогнув от неожиданности, я оглянулся: молодой контрактник с автоматом наперевес завороженно смотрел по сторонам и открыто улыбался. На его совсем юном, еще не обветренном временем загорелом лице лежала печать какой‑то неземной, поразившей меня благодати. И понял я, что есть в этих краях что‑то такое, чего в настоящее время встретить можно уже далеко не везде: вот же он, Человек, охраняющий рубежи своей Родины, заброшенный сюда волей судеб в искреннем и по–детски наивном восторге тихо спросивший меня:

— Как же здесь красиво‑то, правда?

Это было совершенно не то, что я здесь искал. Но не это ли главное: суровые люди, стиснув зубы ходившие по этой земле, и совсем еще пацан с автоматом, не скрывающий своего восхищения непорочной красотой:

— Как же здесь красиво‑то, правда?

Улетаю не пустым. Я обрел много больше, чем хотел. За проведенные здесь две экспедиции моя персональная эволюция продвинулась настолько, насколько не двигалась уже добрый десяток лет.

События последующих дней нашего пребывания в Арктике, вплоть до возвращения домой, уже не имели непосредственного отношения к целям и задачам экспедиции, хотя и наложили определенный отпечаток на мои ближайшие планы, поэтому опишу их вкратце.

2 августа 2011 года.

В рамках инспекции территорий федерального заказника «Земля Франца–Иосифа» мы отправились в качестве добровольных помощников с директором Романом Ершовым в облет островов архипелага.

10: 30. Заброшенная полярная станция на острове Рудольфа. Координаты К 81°48'135”» и 057°56'349”» к востоку от Гринвича. Отсюда в мае 1937 года стартовала знаменитая папанинская четверка для работы на первой в мире полярной научно–исследовательской дрейфующей станции «Северный полюс». Станция была открыта в 1932 году, а всего через год ее закрыли. Летом 1936–го станция вновь возобновила свою работу уже и как база воздушной поддержки «СП-1». В 1942 году самая северная полярная станция вновь была предана забвению, а в 1947–м снова открыта. Наконец, в 1995 году, когда многие полярные проекты, достававшиеся столь высокой ценой, были свернуты, ее окончательно покинули люди, бросив на растерзание ветрам и метелям. Официально считается, что она находится на так называемой консервации. В реалиях — это брошенные избы с открытыми дверями и пустыми глазницами окон, до потолка забитые снегом и льдом, брошенная техника и тысячи железных бочек во–круг. Сколько таких умирающих станций я видел потом на заснеженном Севере!

С «полярки» перелетаем на мыс Флигели на том же острове. Здешние координаты N 81°51'13”», Е 059° 14'33”». Десятого апреля 1914 года отсюда до брусиловской «Св. Анны» было не более ста километров. Именно сюда направлял свою группу штурман Альбанов, но упорный норд–вестовый дрейф внес свои неумолимые коррективы. Отсюда на север — только покрытый ледяным панцирем Великий Океан. У мыса очень сильное течение. Лед гоняет по кругу настолько быстро, что когда смотришь на все с высоты, начинает кружиться голова. Сегодня день Воздушно–десантных войск. По этому поводу удалось искупаться на этой самой северной точке суши. Мы, как в детстве, сбегали по крутому щебенчатому откосу, на ходу сбрасывая с себя одежду под одобряющие выкрики тех, кто купаться все же не решился. Щенячий восторг в коктейле с ледяной водой. Быстро натешившись между шершавых голубых льдин, мы торпедами стрельнули к берегу. Это вам не купание в фонтанах парка Горького! Обратный марш–бросок по откосу вверх, и тут уж прямо перед нами наградные сто грамм. Ну, будьте здоровы, за ВДВ! По кругу пустили здоровую кружку, и каждый озвучил свой тост и пожелания. Нашим вертолетчикам, этим кудесникам пятого океана, повезло меньше: тостовать пришлось термосами с чаем — служба.

Уже было сели в вертолеты, но у второй машины что‑то там внутри не зафурычило. Не обращая внимания на пронизывающий ветер, скинув мешающие в работе бушлаты, техники бойко полезли наверх, открыли кучу всевозможных люков и тут же принялись за ремонт. Мне показалось тогда, что они на наших глазах разобрали полвертолета, но через сорок минут мы уже были в небе, а в салоне заработала печка. Как они это делают?