Обрученные Венецией

Держась за поясницу от растущей тяжести своей маленькой, но бесценной ноши, медленной походкой она потихоньку приближалась к соседнему селению, где жил лекарь Диего Пенна. Дорога заняла у нее всего полчаса, но за это прекрасное время она смогла насладиться красотой расцветающей на глазах природы. Свежая зелень, едва родившаяся, но уже так насыщенно украшающая помрачневшие за зиму окрестности, словно била в глаза своей сочностью.

Чтобы суметь насладиться этим, Каролине пришлось нарочно уйти из крестьянского домика втихомолку, дабы не будить Анджелу с детьми и уснувшую лишь к утру Палому, которая последний день провела в сильном жаре от простуды. Энрике с самого рассвета отправился на повозке в поле для обработки после весенней посадки.

Зная лишь приблизительно, где проживает Диего Пенна, Каролина смело направилась в его поселок. Спросив по пути у двух женщин, как скорее она сможет добраться к жилищу лекаря, она продолжила идти, не скрывая на лице сияющую улыбку. Эта кратковременная прогулка позволяла ей лицезреть весенний переполох, вызванный у природы новым периодом, повлекшим за собой столько перемен.

Диего открыл ей с невероятным изумлением на лице. Дитя в утробе Каролины способствовало расцветающей в ней женственной красоте, словно дорисовывая в ее небесно-голубых очах блеск предстоящего материнства. На удивление всем, она отнюдь не выглядела изможденной беременностью: в последнее время Каролина и вовсе чувствовала себя превосходно, что заставляло ее все чаще подумывать о том, чтобы потихоньку отправиться во Флоренцию.

Диего расплылся в улыбке, впуская Каролину к себе в дом.

– Желаете чего-нибудь? – спросил он, присаживаясь рядом с ней, без стеснения наслаждаясь ее околдовывающей красотой.

Вопреки недовольству женщин собственными чертами, которыми награждает их беременность, лекарь Пенна всегда восхищался теми переменами, которые в это прекрасное время проявляются во внешности каждой из них. Но Каролина за эти несколько месяцев стала для него особенной женщиной.

– Благодарю, Диего, но я к вам по делу, – гостья смущенно отвернулась, чувствуя, как зарделись щеки, чуть располневшие за последние месяцы.

– У вас что-то случилось? – взволнованно спросил он, внутренне надеясь не услышать от нее жалоб на состояние собственного здоровья.

– Заболела Палома, – пояснила Каролина. – Видимо, схватила простуду. Я прошу вас осмотреть ее, поскольку мы спим в одной комнате, а мне бы не хотелось, чтобы она меня заразила.

– Мы сейчас же с вами отправимся в дом Гаета.

Диего, невероятно обрадованный тем, что прекрасная Каролина обратилась к нему за помощью, поднялся и начал поспешно собираться в дорогу, временами бросая на нее улыбчивый взгляд. Пока он бегал впопыхах по домику, Каролина поднялась с табурета и прошлась по небольшой комнате, в которой, очевидно, лекарь принимал пациентов. И пусть она была гораздо скромнее, чем лекарская Витторио Армази, все же чистота и благодать в ней так же господствовала.

Здесь же стояла кушетка для больных, маленький столик, на котором в беспорядке были раскиданы листы с записями, а также небольшой лекарский шкафчик с бесчисленным множеством разного рода сосудов. Каролина заинтересованно устремила свой взгляд на надписи, прикрепленные к ним, но латинские наименования оказались ей совершенно незнакомыми.

Как вдруг перед ее глазами промелькнуло что-то до боли знакомое. И это знакомое ей почудилось собственным почерком. Каролина с любопытством посмотрела на несколько конвертов, поставленных вертикально под самой дальней стенкой шкафчика. Она не могла не взять их в руки, ибо с ужасом заметила, что это были письма, которые она писала тетушке. Все три письма, которые она передавала лекарю в надежде, что хотя бы одно из них дойдет до Флоренции. Каролина лишь ощутила, как внутри нее будто что-то оборвалось. Все это время она тщетно ожидала ответа от Матильды, не имея ни малейшего представления, что та не получила ни единого письма. К горлу подошел удушливый ком несостоявшихся надежд и разочарования.

Выбежавший из соседней комнаты Диего виновато смотрел на нее, склонив голову, словно провинившийся мальчишка. Она обернулась к нему, словно в самую душу устремив свой взгляд, наполненный слезами.

– Почему? – только и смогла вымолвить Каролина, сдерживая в себе удушливые рыдания.

– Простите… – едва слышно произнес Диего…

Он не выглядел слюнтяем: черты его лица были достаточно сильными, как для обычного лекаря, но этот странный поступок создавал в ее глазах образ беспомощного слабака.

– Почему? – более требовательно и едва не рыдая, повторила она свой вопрос. – Почему вы не отправили мои письма?

Она так надеялась, что этот человек, к которому она испытывала доверие всем своим наивным сердцем, найдет своему поступку весомые оправдания. Но он безмолвно смотрел на нее, не сумев разыскать в себе подходящих слов для объяснений.

– Диего! – требовательно воскликнула она, и он вздрогнул. – Отвечайте!

– Я… я боялся, что вы покинете меня…