Обрученные Венецией

– Прости меня! – выдавил из себя Адриано, с ужасом заметив, как нечто внутри него пытается сдержать лавину исповедальных слов. – Прости меня, Господи, за то, что когда-то отрекся от Тебя по причине ярости на самого себя! Ибо в те времена моя неспособность помочь родным людям привела меня в отчаяние, а овладевшая сердцем духовная нищета возложила ответственность за их жизнь на Тебя. Простишь ли Ты грешника за то, что вел немыслимый образ жизни, полный лицемерия и тщеславности, и не помышлял ранее о чистых чувствах, возрождающих в душе истинное счастье? Простишь ли за то, Милостивый, что самонадеянно брал на себя смелость распоряжаться человеческими судьбами, не помышляя о том, как низко я смогу упасть перед Твоим взором? – он смолк, чувствуя как сердце сгорает от стыда и склонил голову еще ниже, словно провинившееся дитя перед своим Отцом. – Прости за то, что был жесток в отношении своей супруги, с которой ты поставил меня в состояние святого брака. Но сейчас я прошу не о себе, Господи, и Тебе это известно. Сейчас я прошу о невинной жене, претерпевшей многие испытания по моей вине. О невинном младенце, который вместе с матерью был подвержен мукам и страданиям. И пусть я не исполнял должным образом все Таинства Твои, не предоставлял время Тебе, как положено, не обращался к тебе в минуты радостей… но я всегда верил, эта женщина была дана мне Тобой не просто так. И сейчас верю, что и дитя наше – есть плод истинной любви, нерукотворно созданной Твоим Святейшеством. Я благодарен Тебе, Всевышний, за то, что позволил мне понять, что есть истинные ценности для любого человека – что есть жизненно важно, а без чего можно прожить. По Твоей великодушной Воле я научился беречь то, что есть у меня, и клянусь, что никогда и никому не позволю ввести мою душу в дьявольское заблуждение. И теперь я осмелюсь попросить Тебя смилостивиться над моей духовной слепотой, и дать мне шанс вновь испытать это высшее единение душ, что Ты позволил нам пережить когда-то. Вернуть это истинное счастье, милостиво поданное Твоей высшей щедростью. До последнего вздоха своего беспомощного тела я буду благодарить Тебя за твою милость и все, что будет сделано мною когда-либо, – все будет во благо созданной Тобой Вселенной! Только сохрани жизнь моей семье, Господи…

Какое-то время он не двигался: ему казалось, что нечто парализовало его тело, не позволяя пошевелить даже пальцем. На мгновенье ему почудилось, что эти несколько минут он провел вне этого монастыря, а в месте, более возвышенном и безграничном, чем эти каменные стены.

Словно ощущая тяжесть собственных век, Адриано медленно открыл глаза. Ему казалось, что каждое слово он кричал во все горло, а на самом деле его слова звучали, как хриплый и сдавленный шепот. И так он готов был стоять до тех пор, пока ему не принесут благие вести о Каролине… но ноги сами понесли его ближе к ней…

На улице смеркалось, но малыш упорно не желал покидать утробу своей маменьки. Адриано слышал стоны Каролины, и это его выворачивало душу.

Выйдя на улицу, он с нетерпением посмотрел на ворота, в которые совсем скоро должен въехать Витторио. Когда старик в такие тяжелые минуты находился рядом, Адриано ощущал себя куда уверенней – опыт и мастерство Армази выручало не раз Фоскарини и близких ему людей. И лекарь не заставил себя долго ждать: совсем скоро он появился во дворике верхом на лошади в компании Нери.

– Где она? – с беспокойством спросил Витторио и посмотрел в измученные глаза Адриано.

Тот повел его в келью, по дороге несвязно рассказывая что-то о произошедших событиях, но Витторио занимался лишь беспокойством о Каролине. Да и объяснения Адриано, собственно говоря, казались ему несуразицей. Внезапно лекарь остановился и уставился на Фоскарини. Он вдруг понял, что опешившего Адриано нужно сию минуту привести в чувство и с твердостью в голосе воскликнул:

– Адриано, послушай меня!

Тот устремил на него свой рассеянный взор.

– И с Каролиной, и с ребенком все будет благополучно!

Его уверенность сразила Адриано, и он застыл.

– Просто поверь мне. А если не мне, то Лауре! Роды будут нелегкими, но все закончится благополучно. Возьми себя в руки! Твердость твоего разума может пригодиться в любую минуту.

Адриано кивнул головой и присел на скамью.

С момента появления Витторио как будто кто-то ударил волшебной палочкой: роды пошли стремительней. Адриано понял это по суете, собравшейся вокруг кельи Каролины. Большинство монахинь не отходили ко сну: кто-то молился по поручению матушки, а кто-то считал нужным помочь.

Ближе к полуночи Адриано услышал напряженное затишье, и со страхом склонил голову на руки. Но затем раздался плач… Плач младенца. Его душа затрепетала одновременно счастьем и беспокойством: сейчас его сердце томилось в ожидании новостей о Каролине. Витторио явился с улыбкой, что заставило Адриано с облегчением перевести дух.

– Поздравляю тебя, мой друг, – он крепко обнял Адриано, – ты стал отцом замечательного и крепкого сынишки.

– Как…