Обрученные Венецией

Слова застряли комом в его горле, смешиваясь с грохотом собственного сердца и дрожью, пронзившей его тело. Витторио не нуждался в пояснении вопроса: он знал, о чем тот беспокоится больше всего.

– Она справилась, но пока очень слаба. Но могу с уверенностью сказать, что и это она преодолеет. Тебе досталась женщина, невероятно сильная духом, Адриано!

Он все еще ощущал в себе тряску: поразительную и невероятно сильную дрожь, которая буквально подкашивала его. Все чув-тва, захлестнувшие в одночасье его сердце, едва не сделали его безумцем. Витторио прижал его к себе, словно родного сына, готовящегося разрыдаться у него на плече.

– Это тот случай, когда слезы нужны, – промолвил лекарь с отцовской лаской в голосе.

Но Адриано упорно молчал, сдерживая в себе лавину эмоций.

– Немного позднее ты сможешь зайти к ним. Разумеется, если сама синьора Фоскарини соизволит тебя лицезреть.

Каролина взяла в руки маленький, кряхтящий сверток и при свете свечей посмотрела на сынишку. Она не желала сдавливать в себе выступившие на глаза слезы, и две их капельки упали в миниатюрные ладошки, которые дитя в не– терпении выставило окружающему миру. После мучительных родов непреодолимое желание провалиться в сон оказалось забытым в то самое мгновение, когда ей вручили это бесценное сокровище. Словно исчезли невыносимые боли, ее всхлипы и томящие минуты ожидания – все это затмил свет от этого маленького ангелочка.

Вошедший Адриано несмело подошел к Каролине, не дожидаясь ее позволения. Он не мог вынести более ни мига их убийственной разлуки. Прижавшись к ее щеке устами, он присел рядом в надежде рассмотреть своего сына.

– Адриано, – выдохнула она, – я никогда не думала, что держать это крохотное создание в своих руках – это такое счастье!

Он словно завороженный смотрел то на измученную, но окрыленную жену, со сверкающими слезами на глазах, то на дитя, тихо кряхтящее в ее руках.

– А я вот не могу осознать, что стал отцом, – в его голосе слышалось недоумение.

– Долгая разлука тому виной. Ты не знал о нем, не видел меня беременной, тебе не пришлось быть рядом, когда он рос внутри меня. Но со временем ты осознаешь.

Адриано смотрел на нее, вновь плененный ее красотой, – красотой измученной, но прекрасной женщины.

– Мой маленький упрямец, – прошептала Каролина и едва прикоснулась устами к головке малыша. – Никак не хотел покидать свое уютное гнездышко.

– Очевидно, он неплохо пригрелся внутри тебя, – дрожащим, но безмерно любящим голосом произнес Адриано.

Каролина развернула малыша поближе к мужу, чтобы тот сумел рассмотреть сынишку.

– Милая, я готовился сказать, что он похож на тебя, – будто с разочарованием произнес Адриано. – Но боюсь, что это будет ложью…

Каролина тихонько рассмеялась, заметив растерянность, посетившую ее мужественного супруга.

– А во мне не было ни капли сомнения, что он будет иметь твои черты, – сказала она и с любовью посмотрела в глаза Адриано. – Порой мне даже казалось, что я вижу его перед собой.

– Но нельзя говорить, что он ничего от тебя не унаследовал, – с безобидной иронией ответил счастливый отец. – Вот, ты правильно отметила невероятное упрямство, которое он уже проявил.

Она снисходительно на него посмотрела и улыбнулась.

–Даже не стану спорить с тобой, Адриано Фоскарини. Я слишком счастлива сейчас!

С какой-то заботливой властностью он взял ее за подбородок и, развернув к себе лицом, прикоснулся к ее устам так нежно и нетерпеливо, что она ощутила, как внутри нее прошел щекочущий холодок. Как же ей не хватало его любящих поцелуев!

– Я готов вырвать свое сердце и отдать тебе в руки, чтобы ты сама распорядилась им. И я пойму, если ты безжалостно его раздавишь.

Она ощущала в его голосе дрожащую искренность, молящую о прощении.

– Ну уж нет, Адриано! – властно промолвила она. – Ты мне нужен целиком и полностью, ибо в отдельности твои органы беспомощны, чтобы вымолить мое прощение!

– Что я могу сделать, чтобы ты простила меня, любовь моя?

– Никогда не верить никому, кроме меня…

Он так ждал от нее ласковых слов, которыми она обычно обращалась к нему, и сейчас ему казалось, что ничто и никогда его не услащало так, как ее любящий голос. Он повторил свой поцелуй, не желая отрываться от нее, когда она вдруг отпрянула и с мольбой произнесла:

– Адриано, у меня к тебе сердечная просьба.

– Все, что угодно, жизнь моя…

– Полагаю, что траур окончился. Сбрей этот колючий ужас со своего прекрасного лица.

– Обещаю выполнить, моя дорогая, – улыбнулся он. – Разумеется, если для тебя это имеет значение.

– Я поздравлю вас, синьор с рождением сына, – с горящими глазами промолвил прибывший на следующий день Антонио.

Адриано удивился искренним чувствам Брастони, словно этот счастливый момент случился в его собственной семье.

– Благодарю, друг мой, – расплылся в улыбке синьор. – Тебе известно, каково это стать отцом…

– О, да! Моя супруга подарила мне дочь. Словами не описать это счастье. Как синьора?