Обрученные Венецией

В этот самый момент со всех сторон имения, словно мыши из углов, выбежали люди, оглушительным криком сокрушая стены герцогского палаццо. Окруженные виконт и герцог готовились биться до последнего, однако оба понимали, что западня, спланированная крестьянами, может оказаться началом их последней битвы.

Следом за мятежниками со всех углов имения стремительно сбегались стражники герцога. Однако на фоне черно-серой массы крестьян они казались лишь редкими пятнами бурого цвета.

Казалось, что толпа мятежников, непрестанно бегущая из леса и всех закоулков имения, не закончится никогда. Около дюжины крестьян сразу обрушились на виконта и герцога, но отсутствие опыта в военном деле и весьма скромные доспехи сыграли с ними злую шутку, и некоторые из них пали под мечами дворян. Но это не сломило дух выживших! Казалось, что именно подавляющее преимущество воодушевляет их.

Другая дюжина смельчаков с факелами в руках бросилась вовнутрь палаццо через парадные двери и черный вход, обливая на ходу смолой все, что могло гореть.

Подкрепление, на которое рассчитывал герцог, хоть и в довольно скудном составе, не заставило себя долго ждать: армия в доспехах появилась с запада буквально в самом начале горячей битвы. Оглушающие стрельба, истошные крики, мерцающие на угасающем солнце мечи, – и несколько сотен людей превратились в сплошное кроваво-черное месиво.

– Что там видно, Адриано? – послышался голос старого друга Армази, и сенатор только задумчиво уткнулся в подзорную трубу.

Торговое судно со скудным экипажем на борту плавно скользило по морской глади Средиземного моря. Погода радовала солнечным и безветренным настроением, а вот желание сенатора обойти Ливорно, дабы достичь генуэзских берегов, весьма удивило его спутников.

– In rebus bellicis maxime dominatur Fortuna*, – пробубнил он сам себе. – Посмотри сам. Тебе не кажется, что с земли в небо исходят клубы дыма?

(* В военных делах наибольшую силу имеет случайность (лат.)

Витторио взял трубу и посмотрел в нее. В условиях опускающихся сумерек видимость происходящего на суше значительно ограничивалась, однако, вдали, и впрямь, показалось зарево с исходившим вверх черным дымом.

– Не знаю даже, что сказать, Адриано. Еще слишком далеко, чтобы рассмотреть пожар, если ты об этом. Как по мне, больше походит на дождевые тучи, сгустившиеся над горизонтом.

Сенатор всмотрелся в трубу.

– Да, дружище, не исключено, что и ты прав. Прости, Витторио, что не смог остановиться в Ливорно – мы испытываем недостаток во времени. На обратном пути мы в обязательном порядке все исправим, и ты сможешь провести с торговцами переговоры о незамедлительной сделке для погрузки лекарств. Они будут ждать нас прямо в порту.

– Ничего, Адриано, мы все успеем. Ведь, очевидно, что здесь ты нужнее, – он кивнул в сторону берега.

– Ты осуждаешь меня?

Старик тихо рассмеялся.

– За что мне тебя осуждать, Адриано? За то, что ты отважился на героический, пусть и рискованный, поступок и жаждешь спасти жизнь женщине? – Витторио улыбнулся. – Мне просто не терпится посмотреть на нее…

– Витторио, я не уверен, что вернусь с ней, – произнес задумчиво Адриано. – Мое присутствие здесь объяснятся лишь желанием убедиться в том, что твоя супруга ошиблась в своих неутешительных пророчествах.

– К твоему великому разочарованию, Лаура редко ошибается, друг мой. Честно говоря, Адриано, я плохо себе представляю, что ты будешь там делать в разгар войны. Но раз уж ты так решил…

– Я сам не имею ни малейшего представления, Витторио. Но как я могу сейчас что-либо планировать? Полагаю, что смогу разобраться на месте.

– Не забывай об осторожности! – Армази с беспокойством посмотрел на друга. – Тебе ведь известно, чем это может грозить, узнай сенат о твоем участии…

– Известно, – Адриано сомкнул губы и с сожалением посмотрел вдаль.

– Мне до сих пор странно, как ты все-таки отважился на это, друг мой, – с некоторым восхищением и одновременным изумлением промолвил Витторио.

– Меня окончательно подтолкнул к этому еще один факт моей никчемной жизни: я всегда нахожу выход из передряг… Даст Бог, повезет и в этот раз.

Но по мере того, как они приближались к берегу, становилось очевиднее, что дальновидность сенатора Фоскарини выглядела, скорее, как пророчество: из нескольких точек обширных земель исходили клубы темного дыма. Посмотрев в подзорную трубу, он ощутил, как его окатило холодом.

– Это пылает имение да Верона, – прохрипел в отчаянии он и посмотрел на Витторио. – Похоже, я опоздал.

Адриано велел подвести корабль как можно ближе к берегу и остановиться в лагуне между утесами, о которой Маттео говорил, что это довольно тихое и спокойное место.

Далее сенатору казалось, что все происходящее вокруг плывет, словно во сне. Стремительность его действий не позволяла даже уделить времени обдумыванию своих шагов. Но так в его жизни бывает нередко.