Обрученные Венецией

– Ужасающее… по-вашему, предательство – это поощрение, а не вопиющее пренебрежение? Разве ты не исходила ненавистью и презрением, когда заказывала мое убийство? Откуда, по-твоему, взяться во мне ответному великодушию?

После слез и гнева, вызванных у Каролины поведением мужа, а уж тем более после последних его слов, из нее вырвался беззвучный смех, а затем раскатистый хохот, сопровождающийся краткими всхлипами. Адриано изумленно смотрел на нее, не понимая, к чему тут еще и этот акт комедии, разыгранный ею.

– Вам смешно, синьорина? – озлобленно спросил он.

– Адриано, я не сразу поняла, что это шутка, – ответила она, пытаясь заглушить в себе смех.

– Каролина Диакометти, я не шучу! – заорал Адриано. – Я серьезен, как никогда, неужто вы не заметили этого в моих глазах?! По пути домой на меня напал убийца, некий генуэзец Хуан, который, по его словам, был нанят синьориной Каролиной Диакометти, дочерью герцога да Верона из Генуи с целью возмездия за спланированное убийство родни, в котором, по твоему мнению, я принимал участие с миланцами! – кричал яростно он. – А ваши связи с простолюдинами, я смотрю, все-таки пригодились вам!

Каролина изумленно посмотрела на возлюбленного и, заметив в его глазах искреннюю веру в сказанные им слова, со страхом шагнула назад.

– Что ты такое говоришь… Адриано, – едва выговорила она.

– Не строй из себя несведущую особу, – возмутился он. – Не лги мне, молю тебя! Хотя бы во имя того, что нас связывало.

– Сказанное тобой – истинный вздор! – воскликнула Каролина. – Неужто ты сам в него веришь?

Ее вопрос на мгновенье вызвал ступор венецианца.

– Адриано, диалог с самозванцем за несколько мгновений изменил в тебе отношение к своей жене? – спросила с подозрением Каролина.

– Да, – собравшись с собой, ответил с твердой ноткой в голосе Адриано.

– И ты поверил словам проходимца? – с недоумением продолжала она.

– Да, – так же ответил он.

– Грош цена твоей любви, Адриано Фоскарини, в этом случае! – из глаз Каролины потоком полились неудержимые слезы.

– Вы разочарованы, синьорина, что ситуация сложилась не так, как вы планировали?

– О, да! Можете поверить, сенатор, что планировала я не это! Ну что ж, – вздохнула Каролина и посмотрела ему в глаза, – если, по-вашему, я виновна… Если, по-вашему, я опустилась до того, чтобы нанять убийцу, способного отправить вас на тот свет, стало быть, вам лучше заковать меня в кандалы.

Это прозвучало гордо и смело. Гневный блеск голубых глаз Каролины пронзил безумные глаза Адриано. На некоторое врем я их уста сковало молчание и со злостью в глазах они смотрели друг на друга.

– Ну что же вы, сенатор? Арестуйте меня, вы же имеете на это право! – продолжала так же смело она. – Если вы уверены в том, что говорите! Верите в то, что я, ваша жена, в состоянии быть убийцей, упеките меня за решетку!

– Ты мне больше не жена! – твердо отрезал Адриано и смолк при виде прислуги, сносившей собранные вещи в вестибюль.

– Вот как? – с обиженной, но едкой улыбкой на губах произнесла Каролина. – Нас благословил Господь, Адриано, и Он не признает нашего разрыва.

– Судя по всему, благословение Божье иногда становится проклятьем! – внезапно промолвил Адриано, не обращая внимания на стоящих рядом служанок.

– Не гневи Бога, Адриано Фоскарини, – с благоразумным спокойствием изрекла Каролина. – Иначе испытаешь на себе непреодолимые и весьма печальные испытания, которые нам посылаются в мгновенья собственного бездушия.

На эти слова он приблизился к ней и взглядом, извергающим гневное пламя, пронзил ее глаза, полные разочарования и слез.

– Может ли быть человек более проклятым, чем тогда, когда его предает собственное сердце, уничтожая болью всю его сущность, превращая его в сухую и никчемную оболочку?

В мужественном выражении его карих глаз Каролина узрела застывшую горечь, едва сдерживаемую непреклонной гордыней. Боже милостивый, он, и впрямь, верил в это! И теперь она поняла, что переубедить мужа ее мольбы не в состоянии.

– Я не хочу больше вас видеть в моих владениях, синьорина! – твердо произнес он и заметил в мерцающем свете зажженных свечей сверкающие печалью слезы.

Но жажда возмездия, так умело сковавшая разум Адриано, в какой-то миг заставила его призадуматься. Нет, его идея отмщения выглядит как пощада, – Каролина сможет слишком быстро добраться туда, где ей окажут помощь. За свои деяния она должна ответить, и милосердию там, где речь идет об убийстве, места нет. Она должна испытать хотя бы на йоту то, что испытал он за эти несколько часов, пока добрался к ней.

– Милости прошу в гондолу, синьорина, – с напускной учтивостью произнес Адриано и, не глядя на Каролину, прошел к выходу.

– Не утруждайтесь, сенатор, – услышал он ехидный голос. – Мы сами уберемся из вашей Венеции… незамедлительно.

Ее слова заставили его вернуться.

– Вы ошибаетесь, милочка! Я должен быть уверенным, что вы добрались туда, где я хотел бы вас видеть.

– А кто понесет эти сундуки? – спросила Каролина, едва сдерживая в себе всхлипы от настигшего ее разочарования.