Обрученные Венецией

– Что вам угодно? – спросил грубо Андреа, подозревая, что солдат явился сюда или за урожаем отца, или за деньгами.

– Мне ничего от вас не нужно, – ответил Антонио, искренне желая вызвать расположение этого мальчика: возможно, хотя бы он знает что-нибудь о коварной синьоре. – Где я могу найти твоих родителей?

Андреа боялся сказать, что он один, и в то же время не мог соврать, что родители дома. Поэтому он просто ответил:

– Все уехали! Я остался с двумя сестрами, они сейчас спят.

– Ах, вот как, – с досадой прикусил губу Антонио. – Послушай, мальчик, а может быть, ты видел вот эту синьору?

Каролина увидела из окна, как Антонио достал из своей сумки нечто небольшое, буквально с три ладони, и по очертаниям изображения, мелькнувшего перед ней, она узнала в этом «что-то» свой портрет, который не так давно Адриано заказывал о дному из венецианских маэстро. Правда, портрет был выполнен в больших масштабах. Неужто Адриано заказал копию? Ее сердце заколотилось еще громче и ей казалось, что его стук раз будит девочек. Шум в ушах только и вторил: «Он сейчас все узнает!»

– О, милостивый Господи! – произнесла Каролина, сомкнув руки на груди. – Ребенок ведь все расскажет!

Когда перед Андре появился образ Каролины в богатом кремовом платье, ухоженными локонами, элегантно собранными на макушке, и безоблачно счастливым взглядом, глаза мальчика восхищенно округлились. Антонио заметил это, и в его сердце вспыхнула надежда.

– Ты видел ее? – теребил детские ручки чужак.

Несомненно, Андре узнал Каролину, но нужно ли говорить об этом солдату? Ребенок на секунду задумался. Все же люди в доспехах влекут за собой только зло! Вряд ли и этот явился сюда с миром.

Совершенно растерявшись в неведении, Каролина сходила с ума. А что если она выскочит на улицу с этой кочергой… тогда придется бить его до последнего? Глупости… он сильнее ее, опытнее, и в этой схватке она явно окажется побежденной! Выйти и прогнать со двора всей толпой? В следующий раз он придет с Адриано! Она опустила вниз глаза и только теперь представила себе, как нелепо выглядела бы в атаке с кочергой в руке. Каролина откинула ту в сторону и трясущимися руками отодвинула шторку.

– Нет, я не видел ее, синьор, – ответил смело Андре. – Простите за паузу… я вспоминал… Синьора очень красивая!

– Будь она неладна! – процедил сквозь зубы Антонио и направился к лошади.

Андре с облегчением вздохнул, с таким же облегчением вздохнула и Каролина, когда увидела взметнувшуюся грязь из-под конских копыт. Неужто мальчик ничего не сказал?

Она бросилась в веранду, когда тот появился в дверях.

– Господь милосердный, Андре! Чего хотел от тебя этот незнакомец?

– От меня – ничего! Но он чего-то хотел от тебя, Каролина, – поразительно спокойно ответил мальчик. – Он ищет тебя почему-то, и даже показал мне твой портрет. Ты на нем такая красивая!

– А что ты ему ответил? – испуганно спросила та.

– Я ему сказал, что не видел тебя. Солдаты злые… Я просто испугался, что они тебя обидят. Я правильно сделал?

Она с лаской посмотрела в его взволнованные глазки и прижала его к себе.

– Разумеется, милый! Разумеется! – воскликнула она. – Ты все правильно сделал! Ты – невероятно умен! Это плохой синьор. Невероятно плохой. Слава Всевышнему, что он ушел!

Она прижимала его к груди и благодарила Бога и разум этого ребенка. Ей можно быть спокойной – теперь Адриано не будет даже подозревать, что она здесь. А стало быть, он и его наемники впредь в этот дом не вернутся!

VII. «Omnia vincit amor»

Выбежавшие из всех закоулков дворика индейки и куры бросались на рассыпающееся зерно и с неимоверной жадностью клевали его. Каролина держала в одной руке ковшик, а другой сыпала корм прямо на взбалмошных птиц, нетерпеливо уничтожающих свою пищу. Она никогда не думала, что занятия домашним хозяйством могут вызывать у нее столько удовольствия. И немудрено: тяжелую работу ей никто не давал, а вот о легкой помощи Анджела ее временами просила.

Каролина вскинула голову к небу, покрытому светло-серыми облаками, и вздохнула от холодной грусти, навевающейся влажной и сумрачной зимой. Безумная тоска, царящая в последнее время в сердце, только усугубляла безжизненность в ее глазах. Она вздохнула и вновь посмотрела на обезумевшую от голода птицу. Беззаботная жизнь у этого зверья, которое совершенно не умеет думать! Есть чему позавидовать: нет мыслей – нет беспокойства…

А ей с утра о чем только не пришлось переживать: снова эта отравляющая жизнь тошнота, вошедшая в ее утренний режим вместо завтрака. А эти тревожные воспоминания об Адриано, которые не покидали ее ни на мгновенье! И по-прежнему клокочущее сердце при мыслях о нем… Помимо этого, она непрестанно беспокоилась раздумьями о том, чем занять себя до того, как у них решится вопрос об отъезде. А затем – этот самый отъезд. Боже милостивый, когда же все произойдет, и она окажется у тетушки вдали от Венеции, в мире и спокойствии воспитывая своего малыша?

– Каролина! – послышался требовательный детский голосок, доносившийся со стороны дома.