Обрученный с удачей

Питер не являлся новичком и от бывалых людей слышал, как это бывает. Яркий солнечный день в мгновение ока сменяется непроглядной ночью, вокруг корабля горами расплавленного зелёного стекла вздымаются гигантские волны, а море от горизонта до горизонта становится белым от пены, подобно заснеженной равнине. Старые моряки описывали циклопические размеры водоворотов и смерчей, способных в считанные секунды засосать в воронку или вознести в облака судно с полным грузом и со всем экипажем, вспоминали, как у них на глазах разносило в щепки трёхпалубные линейные корабли с сотнями моряков на борту и как пропадали без вести и следа целые эскадры и конвои, застигнутые штормом вдали от берегов.

Питера это не очень пугало. Ясные сине-зелёные воды Карибского моря, белые коралловые рифы, пёстрые тропические рыбы и пышная растительность произвели на молодого моряка гораздо более сильное впечатление, чем берега Старого Света. Детство, походы на отцовском корабле в Средиземное море, «Дублон», суд и тюрьма остались, казалось, далеко в прошлом. Он открыл для себя новый мир, мир, полный опасностей и жестокости, но таивший в себе нечто привлекательное и неуловимое, имя чему — надежда.

Он неё утреннюю вахту на баке, искоса наблюдая за странным поведением старпома. Безоблачный рассвет обещал ясный, солнечный день, но Джаспер упорно продолжал торчать на носу, переходя от левого борта к правому и обратно и озабоченно вглядываясь в разрезаемую форштевнем морскую воду.

— Эй, новичок, а ну подойди! Глянь, что ты видишь? Ну, посмотри на воду?

Питер посмотрел:

— Вода как вода, ничего особенного.

— Ещё раз и внимательнее! — насупился Даффи.

Питер посмотрел, напрягая зрение. Вода. Морская. Прозрачная. Солёная.

Однако, присмотревшись повнимательнее, Питер тоже заметил кое-что... Движение волн утратило размеренную упорядоченность и направленность и сделалось хаотичным и непредсказуемым. Они то накатывались на корпус корабля одновременно с двух сторон, то устремлялись прочь, то опадали вдруг и тут же снова начинали медленно набухать огромными маслянистыми пузырями. Корабль реагировал на эту свистопляску нервной дрожью и время от времени взбрыкивал, как норовистая лошадь.

— Чёрт, до чего же мне всё это не нравится! — в сердцах стукнул кулаком по балюстраде Джаспер и перевёл взгляд на паруса, чтобы определить направление ветра.

Тот постепенно усиливался, но пока оставался умеренным. И тут Питер подметил ещё одну странность: направление ветра не совпадало с направлением движения волн!

— Взгляни-ка туда, — Даффи протянул Питеру свою подзорную трубу и помог сфокусировать объектив на стае птиц, забравшихся так высоко в небо, что до людей не долетали их крики. Пернатые беспорядочно крутились и метались из стороны в сторону, издали напоминая вьющихся над свечой ночных бабочек. — Что скажешь?

— Скажу, что земля где-то рядом, — пожал плечами Питер.

Джаспер нетерпеливо тряхнул головой.

— Ты что, не понимаешь? А ещё капитанил! Это не чайки и не бакланы, это перелётные птицы. Они всегда летяг строго по прямой, не отклоняясь, но сейчас их что-то встревожило или напугало, заставив потерять голову и сбиться с курса. — Сложив трубу и сунув её в карман, он гаркнул: — Боцман! Свистать всех наверх! Убрать фок и грот, зарифить топселя!

Загнусавили дудки помощников боцмана, и высыпавшие на палубу матросы ринулись выполнять приказ, взбираясь по вантам и скатывая кверху тяжёлые полотнища.

Шум и суматоха разбудили Джона. Он выскочил из своей каюты в одном нижнем белье, злой как чёрт, и потребовал объяснений.

— Какого дьявола ты приказал убавить ход?! — набросился он на Питера.

— Надвигается шторм, капитан, — спокойно ответил штурман.

Окорок недоверчиво хмыкнул, но возразить не успел: ветер внезапно изменил направление и заметно посвежел.

— Клянусь осьминогом, ты прав, парень!

— Посмотрите туда, сэр! — закричал один из марсовых на грота-рее, махнув рукой в южном направлении.

С головы у него сорвало шляпу и отнесло далеко в море, где она ещё долго прыгала с гребня на гребень, пока не затонула. Он попытался добавить что-то ещё, но слова его подхватило налетевшим шквалом и разметало на отдельные звуки. С каждым мгновением ветер усиливался, заунывно завывая в снастях сонмищем злобных духов. Чтобы не сорваться, марсовый уцепится одной рукой за ванты, другой же продолжал указывать на юг, где через весь горизонт пролегла чёрная полоса, схожая с береговой линией, которой там не могло быть.

— Эй, наверху! — рявкнул капитан во всю глотку, стараясь перекричать шум ветра. — Взять все рифы и приготовиться к оверштагу. — Боцман! Живее! — Джон наклонился над поручнями и крикнул рулевому у штурвала: — Держись крепче на развороте! А вы, парни, молитесь всем своим богам, у кого какие имеются, — повернулся он в сторону налегающих на брасы матросов. — Сейчас мы попробуем от него оторваться. Заодно и посмотрим, на что годится наш красавец!